С визгом отскочила в сторону, но тут
же едва не была схвачена двумя другими конечностями, истлевшими до
такой степени, что сухая кожа тряпкой болталась на поломанных
костях.
- Они везде! – заорала я, и вновь
бросилась бежать, догоняя мчащегося впереди друга.
- Не останавливайся! – заорал в ответ
мне друг, задыхающийся от быстрого бега, но не сдающийся.
Я ускорилась. Сердце колотилось уже
не в груди, а в горле, мышцы ног горели огнем от перенапряжения, в
ушах клокотала и шумела собственная кровь, разгоняемая по венам
страхом. А там, за нашими спинами, продолжало трещать, рычать,
чавкать и хрустеть, подгоняя и пугая еще сильнее.
До леса оставалось совсем чуть-чуть,
каких-то пять-шесть метров, и я почему-то верила, что стоит нам
добраться до деревьев, как все закончится, и мы окажемся в
безопасности, но…
Скрежет и грохот разбивающегося льда,
истошный вопль на пределе легких и вот я смотрю, как появившиеся из
пролома обглоданные до костей лапы утаскивают схваченного за ногу
Тима вниз, в ледяное логово монстров.
- Мира! – разнеслось по лесу и из-за
деревьев выскочили четверо.
Четверо демонов.
- Сюда! Быстро! – рявкнул Сатус,
первым подбегающий к самому краю, туда, где закачивался лес и
начиналась пелена снега. Словно два разных мира, они так четко
контрастировали друг с другом, как будто бы олицетворяли собой Инь
и Янь. Рождение и Смерть. Тьму и Свет. Вот только именно на свету
было смертельно опасно, а темнота манила и предлагая спасительное
укрытие.
- Тай, - прошептала я, глядя в глаза
демону, который изо всех сил тянул ко мне руку.
- Беги ко мне, мышка, просто беги ко
мне, - зашептал он и вытянулся еще дальше, словно своим телом
перекидывая мостик с одного берега на другой.
Из ступора меня вывел вопль Тима.
Сопротивляясь, он изо всех сил цеплялся за жизнь, цеплялся за
образовавшийся во льду разлом кровоточащими от множества мелких
ссадин пальцами, не давая окончательно утащить себя вниз.
И я выбрала Тима.
Я выбрала смерть, вместо жизни.
И бросилась спасать друга.
Подбежав, ухватилась за его футболку
и попыталась вытащить уже наполовину ушедшего под лед Тима, но он
был слишком тяжелым, я – слишком уставшей, лед – слишком скользким,
а монстры – слишком настойчивыми. Они не желали отпускать свою
жертву. Тогда я схватила обломок льда и, упав на колени, стала
бить. Я била по чудовищным лапам, по наполовину лысому черепу, на
мгновение вынырнувшему из полыньи, по туловищу, которое с чвакающим
звуком ломалось под моими ударами, но не сдавалось.