— Погоди, эти ранам три с небольшим дня? — ошеломлённо спросила
тера Зеная.
— Да, — покивала я. — Что-то не так?
— Да. То есть, нет. Тэя, ты когда на себя последний раз в
зеркало смотрела?
— Когда пришла в себя.
После увиденного в воздушном зеркале никакого желания любоваться
собой у меня не было. Я избегала отражающих поверхностей и прятала
уродство за волосами. К чему лишний раз расстраиваться?
— Думаю, тебе стоит всё же взглянуть в зеркало, — произнесла
тера Зеная с мягкой улыбкой.
Нехотя приняла небольшое зеркальце, глянула в отражение, уже
готовая к любым потрясениям. Я так думала. Оказалось, что не к
любым. Неведомым образом жуткие, налитые кровью рубцы превратились
в тонкие розоватые полоски. За три дня!
— Эти шрамы выглядят так, словно ими месяц занимался
квалифицированный целитель, — серьёзно глядя на меня, пояснила она.
— Понятия не имею, как такое возможно, но это настоящее чудо. Тэя,
подумай, что ты делала все эти дни? Что могло так повлиять на
раны?
— Ничего, — отозвалась растерянно.
В самом деле, я не делала ровным счётом ничего. Если Имир
расписался в своей беспомощности, мне, недоучке, и пытаться было
нечего. Потому я, отгородившись от мира и людей, просто топала
вперёд. И только… Мурка! Могла ли кошка, которая уже давно не
мертвая и не простая кошка, а существо волшебное, как-то
воздействовать на эти отметины? Неспроста же она так настойчиво
стремилась их вылизывать.
Об этом я и поведала тере Занае, вызвав у неё крайнюю
заинтересованность. Ей тут же захотелось посмотреть на Мурку,
исследовать её. Пришлось осадить её пыл. Посмотреть — пожалуйста,
исследовать — нет. Хватит. Исследовали уже. Причём не последние
маги мира. Теперь она моя. И если такое улучшение моего внешнего
вида — её заслуга, то это лишний повод оградить Мурку от всяких
исследователей. Договорившись с терой Занаей, что как-нибудь зайду
к ней с Муркой, направилась к себе в комнату, предвкушая
долгожданный отдых и полный покой.
Всё-таки такие марш-броски очень изматывают. Нет у меня
выносливости ребят. Все они вполне спокойно шли весь день и к
вечеру не напоминали мятую тряпку. Мне до такого далеко. Каждый
раз, когда мы останавливались на ночной привал, готовить спальное
место или ужин приходилось на морально-волевых усилиях. Не хотела,
чтобы меня воспринимали обузой. И сейчас, когда пришло понимание,
что всё позади, усталость превратила меня в малоподвижную ленивую
амёбу.