С моим окружением было куда хуже. Имир осуждал. Чего ещё ждать
от «Мистера Благородство»? Весь такой правильный Имир никак не мог
принять мой поступок, считая его недостойным. Его даже не смущало,
что подобное поведение вполне в духе эльфов, в том числе, светлых.
Так уж мы устроены, что остаёмся абсолютно безразличны к случайным
любовницам. Стоит страсти утихнуть, и та, кого недавно крепко
обнимал и жарко целовал, становится не интереснее предмета мебели.
Для нас половая близость не более чем удовлетворение потребности.
Чем-то особенным это становится только с избранной, любимой
женщиной.
Узнав такие подробности, Олан присвистнул, после чего заявил,
что подозревал нечто подобное. Тэя в своём стремлении догнать курс
ничего не замечала. А вот Дилана… Она отреагировала ожидаемо
негативно. Смотрела на меня, как на предателя, и одновременно
ждала, что я буду просить прощения и стремиться загладить вину.
Часть меня этого жаждала. Душа ныла и рыдала, требуя исправить
то, что натворил. Мне не хватало её улыбок, лукавых взглядов и
тепла её души. Дилана была нужна мне. Но… Но так больше
продолжаться не могло. Я — тёмный эльф, а не восторженный
человеческий мальчишка, чтобы бегать за ней и стучаться в закрытую
дверь. Слишком долго я боролся за право жить так, как угодно мне,
чтобы сейчас сменить одну неволю на другую, потеряв себя в женщине,
которая явно не питает тех же чувств. Если я нужен Дилане, она даст
это понять. Она должна осознать, что выбор есть не только у неё, и
принять, наконец, решение, а не мучить нас с Имиром. Только как же
больно и до крика тоскливо. Хотелось бежать к ней и молить о
прощении, лишь силой воли я заставлял себя оставаться на месте и
делать вид, будто всё хорошо.
Посторонние мысли при использовании магии недопустимы. Всегда
это знал. В теории. Сейчас, вот, убедился на практике. Была пара по
некромантии. Мы должны были перехватить нить заклятия профессора
Морга и заставить простейшего зомби выполнить ряд команд. На этот
раз занятие проходило в подвальном помещении, а образец был
человекоподобным. Больше сказать было невозможно. Глаза, уши,
волосы и даже половые признаки отсутствовали из-за сильного
разложения. Вонь стояла жуткая, окрашивая лица сокурсников в
зеленоватый цвет. Трое вовсе сбежали, и мы слышали, как они
избавлялись от съеденного накануне. Перехватив нить управления
дохляком, вместо чтобы заставить слушаться, каким-то образом
взорвал его, и гнилые ошмётки живописно украсили кабинет и
находящихся тут адептов, кто не успел спрятаться. Профессор был в
ярости.