Ресторатор придерживал стремянку, которая то и дело покачивалась на неровной поверхности пола, растревоженного утренним приливом. Как и всегда по весне, прилив в Москве был глубоким и тревожным: волны дыбились, как шерсть у осклабившихся волков.
Старый друг расставлял книжные новинки между никому не нужных фолиантов, покрытых пылью и илом. Вот уже шесть лет Денис руководил книжным магазином в самом центре столицы. Тем не менее покупатели проходили мимо, будто и не догадывались о дожидавшихся секретах, тайнах и богатствах, запечатанных в бумажные сундуки и аккуратно расставленных по полкам.
В столице только рассвело, крупные снежинки ложились на козырек магазина, и силуэт Дениса потемнел, будто продавец надел старый сюртук фиолетового цвета. Фонарь над дверью магазина сиял маяком в тумане, его свет падал Денису на спину. Капитан заслонял названия книг и фамилии авторов, но это его не смущало: за долгие годы мужчина научился читать подушечками пальцев. Наконец рвение Капитана иссякло, а последняя книга Пелевина заняла свободное место рядом с Пушкиным и Прустом.
Лампочка в фонаре заискрилась и погасла, и книжный магазин нырнул в темноту. За окном блестели фары автомобилей, огни святого Эльма, вывески магазинов, чешуя косяков люминесцирующих рыб, проплывавших мимо иллюминатора рубки. Денис посмотрел в окно на прохожих, торопливо семенивших в метро и кафе. Горожане показались Денису удивительно маленькими.
– Человеческая жизнь – не линкор на приколе: она не стоит и одной строчки Павича. – Денис вполоборота повернулся к Вите и повел носом, предчувствуя появление посетителя. Он не заставил себя ждать: дверь распахнулась, и в магазин вошел Георгий Борух.
– Я ненадолго, проезжал мимо, решил кофе выпить. Или ты против? – Жора торопливо снял пальто, растер замерзшие уши ладонями и уселся на высокий барный стул. Кучерявый мужик с большими печальными глазами казался годовалым барашком, осужденным на заклание. Его несерьезный вид никак не соотносился с вечно поджатыми губами, выдававшими надменность и высокомерие, но весь пафос разбивался о шевелюру, напоминающую одуванчик.
– Витя, накрой на стол, – сказал Капитан, и Шелудяев послушно направился в каморку, где стоял поднос с чайником и чашками. Через минуту однокашники сидели за прилавком и выпивали бодрящий напиток с ложкой коньяка.