Ресторатор взял дневник, который жена оставила на столе. Последняя запись говорила о том, как хорош Артем в постели и что у архангелогородца «побольше будет, чем у других».
Шелудяев вырвал чистый лист бумаги и задумался, что написать. Красивые слова и утонченные признания в любви он давно вычеркнул из меню; браниться с женой, тем более заочно, он не хотел – не по-мужски. Перед ним стояла проблема, и она требовала конкретных решений.
«Лиза! Признаться, ты меня огорошила вчера. Я очень разочарован, не знаю, сможешь ты представить, насколько, но речь не об этом.
Я против того, чтобы мы жили втроем, но если ты настаиваешь, так тому и быть: я ухожу. Квартиру я оставляю тебе, но только на словах: я не уступлю свою половину хотя бы потому, что твоему Артему ничего от тебя, кроме жилплощади, не нужно. Поверь мне: через неделю совместной жизни он попросит тебя оформить недвижимость на себя, и вот тогда берегись: я тебе ничем помочь не смогу. Не совершай глупостей, не отдавай ему квартиру: она твоя и только твоя, и это единственная гарантия, что ты не останешься на улице лет через 15. Я никогда больше не появляюсь на пороге, клянусь. Я буду переводить тебе деньги ежемесячно: ровно столько, сколько ты тратишь. У меня будет к тебе только одна просьба: пожалуйста, никогда больше не попадайся мне на глаза. Прощай».
Шелудяев положил письмо на стол, на цыпочках прошел в спальню, открыл шкаф и достал походный чемодан: здесь хранились вещи на случай непредвиденных поездок – все: от носков и зубной щетки до костюма. Лиза спала. Он подошел к жене и поцеловал ее – не потому, что любил, а за все лучшее, что было за потраченные впустую годы.
Конец ознакомительного фрагмента.