Мы все с удивлением посмотрели на Якинаку. Даже Радул.
- Что? Не так? – с вызовом спросила она.
Но никто ей не ответил.
- Вернёмся к обсуждению номеров, – хлопнул по коленям, привлекая внимание Радул. – Предлагаю взять время на обдумывание до завтра. Завтра встречаемся…
Тут он осёкся и посмотрел на меня.
- Кажется, у тебя свидание после обеда. Так что давайте с утра встретимся и начнём с Мелопеи, чтобы отпустить её до обеда. А мы с вами продолжим дальше.
На этом мы и разошлись. Майрана вернулась только к вечеру, когда я уже всерьёз начала беспокоиться. Мурена закрылась в комнате, я слышала её рыдания время от времени. И изредка она делала вылазки в ванную, бледная, зарёванная, с опухшим лицом. Ещё утром я была зла на неё, но к вечеру даже шевельнулось сочувствие. Всё-таки она раскаивается и переживает за Мерлока. Сглупила, не подумав о последствиях, но зла не желала.
Но выразить сочувствие я пока не могла. Сердце болело. И за Мерлока. И за отсутствующую Майрану. Когда я уже решила, что пора заниматься розысками, она появилась на пороге.
- Майрана! – выдохнула я облегчённо. – Я уже твоими розысками собиралась заняться. Ты почему так долго?
- Так пока со всеми поговорила, – рассеянно ответила Майрана.
Была она непривычно задумчива.
- Ты что-то узнала? – нахмурилась я. – Что-то плохое? Только не скрывай, пожалуйста!
- Нет, увы, насчёт Мерлока ничего. Знаешь, я очень устала и голодна. Пойду поем, а потом отдохну, хорошо?
- Конечно, – растерялась я. – Как будешь готова к разговору, сразу приходи.
- Пока нечего сказать, Мелопея.
Майрана, всё также сосредоточенная в своих думах, прошла мимо меня к кухонному острову.
Я издалека за ней понаблюдала. Я знала подругу. Она и в дистрикте иногда так себя вела. Если узнавала какую-то важную или необычную информацию для себя, то старалась её обдумать сама, в одиночестве и тишине. Уплывала от нас и сторонилась встреч. Потом обдумав и приняв решение, уже делилась с нами своими мыслями и мнением.
Но, главное, что она дома. Я, наконец, успокоилась хотя бы насчёт подруги и пошла в студию. Мне тоже надо было остаться в одиночестве и поразмышлять, что я скажу завтра Радулу – мыслей о праздничном номере так и не было.