Алкоголь развязал мне язык, и я не удержался, чтобы не болтнуть лишнего.
– Вот Коха, царство ему небесное, – сказал я. – И с той стороны немало парней ведь полегло. Наше дело, оно стоит этого? Стоит всех этих смертей?
Дыр вздохнул.
– Честно – не знаю. Я предпочитаю думать об этом с другой стороны.
– С какой?
– С такой, шо обыватель – он всегда пацифист. Ему главное быть в стороне. Моя хата с краю. И ему до одного места и свобода, и справедливость, и независимость. А есть люди, такие как Коха, которые задушили в себе обывателя и восстали, ради высшей цели. Как они эту цель понимали. Так шо, хотя бы ради этой победы внутри самого себя – его смерть не напрасна.
– А эти парни из АТО, они ж тоже погибли ради высшей цели?
– Вот ты философ, – рявкнул Дыр, вставая и пряча оружие в сейф. – Если я начну лезть противнику в голову и примерять на себя его смысл жизни, я не смогу защищать свой смысл.
– Это понятно. Я про независимость. Ведь с их точки зрения мы сепары, пошли против закона. А они, получается, защищают закон.
– Плохо ты учил предмет, – зевнул Дыр. – А если бы углубился, то понял бы, шо ни один народ не добился независимости по закону. Только силой. Пока государство сильное, оно никогда не допустит, шобы его часть добилась суверенитета. Как только оно слабеет, все, кто считает себя вправе претендовать на независимость, начинают пытаться. И у некоторых получается.
– У нас получится?
– Если бы я не надеялся, я бы в этом не участвовал.
– Но ведь ополчение объективно слабее, чем государственный аппарат.
– Сила измеряется не тем, сколько народа поставить под ружьё. А тем, шо в голове у этих людей. И пока я вижу, шо в этом плане мы гораздо сильнее.
Он доверительно наклонился и дохнул мне в лицо коньячными парами:
– Ты самое важное в своих видениях упустил. Шо эти твои «боги» были за нас.