Кабинет графа Сакстона наполняла гнетущая тишина, которую нарушало лишь мерное потрескивание дров в большом камине, украшенном зубастыми горгульями.
Отблески пламени хищно скользили по каменным стенам, вырисовывая из темноты силуэты огромных шкафов, до потолка забитых книгами, изысканных диванов, обитых гобеленной тканью, а также изящных столиков и тумб, созданных из драгоценного немейского дерева иссиня-черного цвета.
Рядом с большим письменным столом своего хозяина, склонив голову, притаился сутулый слуга, принесший своему господину не самые добрые вести... о чем теперь сожалел. Ведь что мешало ему сообщить их графу на следующий день, не разрушая волшебство этого?
В кои то веки, вечно хмурый и погруженный в размышления о делах, Дэрек Сакстон прибыл в свою одинокую обитель в приподнятом настроении! Вот только теперь, после слов своего слуги, от того не осталось и следа...
— Значит Майлз Фрэйр? – Нахмурился граф, задумчиво откинувшись в кресле. – Что ж, достойная партия для девушки ее круга.
Лысый мужчина неловко переступил с ноги на ногу, не решаясь нарушить вновь нависшую над кабинетом тишину. И все же сказал, когда его хозяин, тяжело вздохнув, отвернулся к огню.
— Девушка так заинтересовала вас, милорд? Быть может, мне стоит узнать больше подробностей об этом Майлзе Фрэйре?
Дэрек Сакстон бросил недовольный взгляд на мужчину, склонившегося по другую сторону его письменного стола, но не счел необходимым ответить. Вместо того он лишь задумчиво провел длинными пальцами по границе фарфоровой маски, скрывавшей его изуродованное лицо. Граф не снимал ее даже находясь в собственном замке, чтобы не видеть его лишний раз в отражениях окон, ваз или испуганных глаз собственных слуг.
— Барон Фрэйр та еще мразь, но сынок вполне мог пойти не в него… - произнес он, лениво и задумчиво растягивая слова, - при дворе поговаривают, будто у баронессы давняя любовная связь с одним из секретарей своего мужа. Хотя, мало ли что говорят люди. – Добавил он и нахмурился, подумав о том, какими сплетнями, правдивыми и не очень, обросла его собственная фигура за долгие годы затворничества. – Боул, она не показалась тебе… неискренней? – Наконец подобрал терзанеглупавшее его слово мужчина.
— Простите, милорд, не понимаю, что вы имеете ввиду? – Растерялся тот.