Одному лишь танцу главных героев я могу посвятить целую главу,
потому что, а как иначе? Там же все – кипящий воздух, боязнь
всякого лишнего вдоха и этот потрясающий ритуал, когда герои
говорят друг с другом не словами, а чувствами, обращенными в
жесты…
Дима – сценарист. В его строчках сухость, деловитость, четкая
картинка. Жесты, краткие фразочки, которые помогают актеру
изобразить именно ту эмоцию, которую я описала в двух абзацах
текста.
Блики солнца? Кадр!
Танец? Две минуты экранного времени, расписать по ракурсам.
Кратко. Никаких лишних слов. Из абзаца надо взять фразу, жест и
эмоцию. И перейти к следующей сцене.
Варламов не врет, говоря, что за те пять лет что мы с ним не
вместе – сильно вырос в профессиональных навыках. Это действительно
так. Когда-то я имела наглость к нему придираться, тогда я чуть
меньше понимала в художественных текстах, и в принципе гораздо чаще
смотрела на сценарии. И я видела недочеты, да. Недожатые сцены,
недописанные кадры, потерянные эмоции. Сейчас этого не было.
Варламов действительно качественно поработал с моей книгой,
превратив четыреста шестьдесят одну страницу чувственного коллапса,
окунающего в историю о невозможной любви, о долге, о путешествиях –
в двести одиннадцать страниц сценария, где выбраны самые эффектные
сцены, а те, которые не прошли отбор – сокращены и сброшены в
“дополнительные материалы”. Их тоже увидит режиссер, решит, что с
ними делать, и может что-то и добавят для соблюдения
хронометража.
И все же, я читаю Димин сценарий, и про себя им восхищаюсь. Нет,
Дима, конечно, не во всем прочувствовал акценты моей книги, но все
равно… Дело он свое действительно знает.
Нет, я женщина. Мне всегда есть что сказать, что добавить.
Правда это желание приходится контролировать, и воображаемой
линейкой стукать себя по кончикам пальцев, чтобы не перебарщивать
со своими дополнениями. В принципе – я уже подстроилась под
Варламова, поняла, что от меня нужно, он уже даже почти не
корректирует, не “подсушивает” мои дополнения, убирая из них лишку
информации.
– Поль, обед заказать?
Нормальная фраза, да?
А если представить, что её вам говорит не кто иной, а некогда до
безумия любимый, и позже – бросивший вас мудак, ради которого вы
были готовы на очень многие жертвы? А если добавить к этому
хриплый, приглушенный тон и факт того, что сказано это вам был
прямо на ухо? Так что чертовы мурашки по спине так и побежали….