Это и есть легендарное уродство фейри? Столь слепящая красота не может быть идеальной. В ней обязан присутствовать изъян.
Хотя, признаться честно, уродством я бы это не назвала. Скорее необычной изюминкой.
И мне дико, просто безумно захотелось нарисовать его руки… Интересно, как они обхватывают кубок с вином? Или ствол дерева? Стан женщины…
Поймав себя на последней мысли, я покраснела, невольно сделала шаг назад, и на сей раз меня отпустили.
Я уже решила воспользоваться этой оказией и как можно скорее сбежать к себе, как фейри склонился в галантном поклоне и его губы тронула какая-то новая, совершенно особая улыбка. Я не знаю как у дивных выходит вложить столько невербалики в простое движение губ, но у него получилось. Там было извинение, сожаление о своей дерзости и просьба не торопиться с выводами.
И не иначе как вежливости ради лорд Неблагого Двора решил повторить это вслух:
— Прошу прощения за вольность, хозяйка светлой стороны. Я давно уже не общался с кем-то, кроме Джона, а жизнь без общества прекрасных дам дурно сказывается на манерах. Пройдемте?
И не успела я хоть что-то сказать в ответ, как фейри аккуратно ухватил меня за запястье, а второй рукой приобнял за талию и буквально заставил шагнуть вперед.
Парадная зала, что была тут вместо скромного холла, смазалась и мы оказались на широком балконе второго этажа. Хотя до земли тут было гораздо дальше, чем на моей стороне…
Перегнувшись через перила, я почти сразу отпрянула назад, так как голова закружилась… Хотя высота вряд ли насчитывала более семи метров!
— Во время моих визитов на светлую сторону я отметил, что наши обиталища несколько отличаются. Но в принципе это неудивительно. Сид — полуживой и весьма забавным образом шутит.
— Сид?
Так, но сиды ведь — это одно из названий дивного народа, разве нет? Ни черта не понимаю!
Да, все что я сейчас могла, — это задавать односложные вопросы. Слишком уж большим потрясением оказался тот вид, что открывался с балкона.
Ландшафт совсем не изменился, но ни следа человеческой цивилизации…
Никакого поселка внизу, лишь бескрайние поля, прорезанные Зеленой Рекой, и сейчас ее название не казалось мне чем-то странным или удивительным. Она сверкала даже в полумраке, словно болотные огоньки растворились в ее водах, рассеялись на мельчайшие искры.