Но тело не слушалось. Я не чувствовал рук и ног, только ноющую
боль, будто кости заживают после перелома. А еще все чесалось.
Резко и жгуче, и невозможность почесаться, расчесать все до
кровавых пузырей, бесила еще больше.
Я не знаю, сколько это продолжалось. В какие-то моменты я
понимал, хоть и не сразу, что меня кормят. Не свежим мясом, как
иногда хотелось, но какой-то жидкой теплой похлебкой. Чувствовал,
что со мной что-то делают. Что-то странное и не очень хорошее, но
боли я не чувствовал, пробовал рычать, скалиться, ругался на всех
известных мне языках. Не производил никакого эффекта и без сил
уплывал на глубину. Так что даже не понимал во сне это или наяву
все происходит.
А когда проснулся, то первое, что испытал — это был страх. Так
страшно мне было только два раза. Первый раз еще в школе, когда
парни предложили пыхнуть клеем “Моментом” в девятом классе. А
второй раз уже во взрослом возрасте на приеме у нестандартного
врача, когда лечил первое ранение и пред приемом решил
“перезагрузить” меня. То есть попросту придушил, вызвав кислородное
голодание с потерей сознания.
Тут не важно, как я отключался. Важно то, как возвращался. Оба
раза было четкое, даже резкое, осознание, что вся моя прошлая жизнь
была сном. А теперь проснулся я настоящий, который вообще понятие
не имеет кто он такой. Потеря себя, потеря контроля, дезориентация
в пространстве и времени — мой самый нелюбимый панический
коктейль.
И вот сейчас, в момент прояснения сознания, я словил этот страх.
А потом и паническую атаку, осознав, что тело меня не слушается. Я
лежу в какой-то пещере, освещенной факелом, а перед глазами
сморщенное, как изюм, черное лицо с белыми татуировками на лице.
Старик кривляется, прикусил губу так, что виден пожелтевший зуб, и
тянет руку с какой-то иглой к моему лицу.
Я даже закричать не смог, губы не слушались, промычал только,
еле двигая головой, что-то похожее на: “Иннннна…Иннннна…отсюда,
черт!”.
Но старику на мои потуги было наплевать. Во взгляде только
недовольство, он помахал иглой с чем-то белым на конце перед моим
носом, будто примериваясь мне в правую щеку и разочарованно
вздохнул. Обернулся и крикнул что-то на непонятном мне языке.
К нам подбежали два мужчины и одна девушка. Все местные, все
камаджоры. Старик кивнул на меня мужикам, а девушке дал какую-то
команду, и она сразу же скрылась в темноте пещеры.