Парни замерли, а одноглазый заорал совсем уж что-то страшное,
полоснул себя ножом по лбу и стал брызгать кровью на спины и лица
обернувшихся бойцов, затянув истошную молитву.
— Какие мы обидчивые, фу, таким быть, — я выстрелил, целясь в
окровавленную повязку одноглазого, а то либо демона призовет, либо
зомбаков накличет.
С такого расстояния мужика аж опрокинуло, только босые пятки в
воздух взметнулись. Напарники колдуна среагировали по-разному — то
что покрупней, с небольшим пузиком, развернулся и поскакал в лес, а
второй заорал и, замахиваясь копьем, бросился на меня.
Копьем он орудовал шустро. Сначала попробовав атаковать меня с
дальней дистанции, но быстро перехватил древко ближе к наконечнику,
пытаясь перейти в ближний бой. Я отбивался прикладом и сам
контратаковал штыком. Элегантности моему копью, конечно,
недоставало, но я брал грубой силой. Побочка ли это, адреналин,
радость битвы и скорой победы, но меня распирало. Что радовало, но
и злило, как раз оттого, что радовало.
Несколько блоков, уворотов и контратак, а потом пара
результативных ударов и даже изолента уже не спасет приклад, но
зато туземца вообще уже никто и ничего не спасет.
Я осмотрел поле боя. Четыре трупа, один тяжелораненый и один до
сих пор без сознания. С белыми мордами они для меня, как китайцы,
все на одно лицо, но без сознания точно тот, которого я вырубил о
стойку, а с пробитым животом, парень, что пытался сунуться в кузов.
Беглеца не видно, только отчетливый след прореженных зарослей.
Разговор с раненым не особо получился. Он говорил, лепетал без
умолку, периодически кашляя кровью. Но что-то мне подсказывало, что
в той злости и ненависти, которой он скрипел зубами, ни один
переводчик не расслышит: «твоих друзей увели на юг… два километра
до большого дерева. Потом налево и обходи поселение только с
севера, там часовых нет…»
Я заменил свою многострадальную винтовку на две запасных, собрал
все патроны, которые нашел и еще залез под машину, чтобы достать
священное оружие Али. Нашел только половину от треснувшего почти
посередине крутого дерева бонгосси. И тут халтура.
Я, итак-то особо не верил в магическую силу камаджоров, хоть и
надеялся, а теперь совсем расстроился. А еще больше расстроился за
Али, понимая, как много она для него значит. Изолентой тут дело не
решить, но, может, хоть самого Али еще найду.