Еще через минуту:
− Уважаемый, вам волк-людоед
не нужен? Дешево отдам, за глоток воды и кусок хлеба!
− Иди на…, ты…, пи… *ВЫРЕЗАНО
ЦЕНЗУРОЙ*
Я зло пнул пробегавшую мимо
трехлапую курицу, отправив в кудахтающий полет, и сел в тени пустой
торговой палатки. Труп волка таращился на меня мутным глазом: «Чего
приуныл, Леха? Не удалось нажиться на моей шкуре, да? Маркетолог
хренов»
− Хорошая туша, чучело выйдет
отличное. Поверь, Тонка в чучелах разбирается, − раздался рядом
хриплый голос.
Подняв взгляд, я увидел
босоногого нищего, в руках он держал деревянную миску с двумя
медяками. Поросшее густой седой щетиной лицо выражало глубокую
скорбь.
Грешник
Тонка
Уровень
1
Социальный статус:
узник Второго Круга
Я пихнул волка в бок носком
лаптя.
− Забирай, если нравится.
Бесплатно, от чистого сердца.
− Нееет. Тонке волк не нужен,
Тонка любит медяки. У тебя есть медяки?
− Прости, друг, но у меня даже
корки хлеба нет. Я сюда в одних трусах заехал. Еще немного и
придется тоже с мисочкой ходить. Ты, кстати, миску где достал?
Зачётная.
Тонка захихикал, прикрыв тощей
ладонью беззубый рот. Затем плюхнулся рядом, порылся в полах
подранного грязного плаща, и выудил кусок хлеба.
− На, поешь, − протянул мне. –
Ты не такой как все в этой проклятой деревне. Ты улыбаешься,
шутишь. Ты веселый. Тонка тоже хочет веселиться, Тонка надоело
грустить.
− Эх… Система надо мной
поиздевалась, не тот класс выдала. Мне б в шуты. Спасибо за хлеб,
Тонка.
Мы немного помолчали. Тишину
нарушало бешеное урчание моего желудка, черви уже не казались
такими мерзкими, и я с интересом поглядывал на котомку. Черт! Даже
слюнки побежали! Леха, это не нормально.
Откусив кусок хлеба, я
спросил:
− Тонка, почему здесь люди
такие печальные? И где все женщины?
− В Гнилой Поляне баб нет,
только мужики. Поверь, Тонка знает, что говорит. Здесь мучаются те,
кто изменял своим женам и прелюбодействовал с блудницами. Нас
терзает боль душевная и физическая.
− Физическая?
− Да. У каждого грешника
отрезаны муди.
− Что такое муди? Звучит как
название пиццы.
− Это яйца. За день муди
отрастают, а в полночь приходит демон и отрезает тонким изогнутым
ножом. Снова и снова, снова и снова…
− Блин, − выдохнул я, откусив
кусок хлеба. − Хорошо, что я не женат. Слушай, Тонка, ты ведь
грешник, правильно?
− Да, − лицо нищего сделалось
блаженным. – Тонка грешил. Ох, как грешил с рыжей Па. У нее сиськи,
как дыньки, а щелочка…