Сами посудите, каково молодому человеку в компании с не совсем
здоровым всклокоченным седовласым типом двухметрового роста
слоняться ночью по заброшенному дому вблизи со старым и давно
неиспользуемым кладбищем, слушать скрип дверей, болтающихся на
позабывших смазку петлях, пугаться шороха и дыхания ветра под
полной луной. В такие моменты тебе кажется, что вот-вот ты и в
самом деле что-то увидишь. И иногда мы видели. Правда, я совсем не
был уверен, что это было именно тем, чем казалось. Все-таки разум
человека столь загадочен и способен порой подкидывать образы и
видения, которых вовсе и не существует, но так хочется их увидеть.
Во всяком случае, со своими соседями по общежитию и однокурсниками
я предпочитал не делиться подобными впечатлениями, здраво опасаясь
быть признанным ненормальным, коя участь постигла большинство из
писательской братии нашего журнала и иных подобных. Мне самому
хотелось верить, что я данную черту пока не переступил.
Со временем Саша начал поручать мне все более серьезные задания.
Я начал сам писать статьи, которые он потом придирчиво оценивал и
заставлял делать массу исправлений, добиваясь стиля, точности
подачи информации (хотя информация была, конечно, та еще) и других
критериев, которые, по его мнению, были необходимы настоящему
журналисту и подготавливаемому им к печати материалу.
Потом стали мне доставаться и самостоятельные расследования.
Иногда бывало скучно, иногда бывало жутко, иногда бывало весело. Но
всегда было интересно, даже если поездка выдавалась нудной.
Приходилось ковыряться в закрытой документации, которую удавалось
получать самыми невероятными способами, даже пару раз были
нешуточные стычки с госорганами. Я изъездил большую часть
европейской части России, пару раз вырывался за Урал - и все ради
разгадки подбрасываемых неутомимыми читателями тайн и загадок.
И вскоре именно эта деятельность стала превалировать в моей
жизни над прежними интересами и стремлениями. Институт остался
позади. В аспирантуру меня никто не звал, да и сам бы я, наверное,
не пошел. Переехав из студенческого общежития в однокомнатную
квартирку в ближнем Подмосковье, я посвятил себя журналистике, а
именно работе на «Постороннее». И, скажу откровенно, об этом вовсе
не жалел.
Уже три месяца прошло с той поры, как Сашу признали невменяемым
и закрыли в доме с желтыми стенами и прочными неудобными рубашками.
Сказать по правде, я не совсем верил, что тот свихнулся на самом
деле. Он всегда был с чудинкой, но ненормальным, по моим меркам, по
крайней мере, не был. Какой бы паранойей это не попахивало, но я,
как и некоторые мои коллеги, был склонен считать, что Сашка просто
в последнее время копался не там и вызвал недовольство не тех
людей. Он все носился с какой-то грандиозной загадкой, вел
расследование, отрабатывая другие задания в фоновом режиме. Саша
пару раз обмолвился, что дело касается некой государственной тайны
(и таким мы порой занимались, хотя не всегда решение оказывалось в
сфере мистического). Но после того как Сашу «закрыли», никакой
информации о том, что ему удалось накопать, просто не осталось.