Между тем, темнело, и довольно быстро. День явно не собирался
дожидаться, когда я доберусь до пункта назначения. Похоже, что
оставшуюся часть пути мне придется проделать в темноте. Хорошо еще,
что лежавший по краям дороги и в поле вокруг не по-городскому
чистый снег не дал бы мне сбиться с дороги, выделяющейся черным,
неопрятно раздавленным ужом в его белесом обрамлении.
Может показаться странным, что я плелся по грязному тракту,
вместо того, чтобы пройти по относительно чистому снегу, но ничего
удивительного в этом нет. В снегу ноги утопали на раз. И сразу по
колено. Это означало, что передвигаться там было ничуть не легче, а
даже, наоборот, труднее, чем по дороге.
Сзади раздался звук работающего движка. Я остановился и с
надеждой оглянулся назад. Вдали показался трудно различимый в
сумерках силуэт какого-то транспортного средства. Судя по звуку,
это был грузовик. Стоять на месте я не мог, что-то гнало меня
вперед, а потому отвернулся и потопал дальше, предоставляя
возможность машине догонять меня.
Когда грузовик поравнялся со мной, то оказался престарелым
грохочущим бортовым ЗИЛом. Водитель, один сидевший в кабине,
окликнул меня и предложил подбросить, если нам по пути. Поскольку
по пути нам было со всей определенностью, от предложения
отказываться я не стал и полез в кузов, чтобы не заляпать грязью
салон. Там обнаружилась единственная скамейка, укрепленная вдоль
правого борта. Судя по разорванным креплениям, некогда с
противоположной стороны располагалась такая же. Едва я приземлил
свой зад на обшарпанную дощатую поверхность, как машина тронулась.
Чтобы не свалиться со скамейки, мне пришлось со всей мочи
ухватиться за нее.
Пока я трясся и подпрыгивал в кузове, отбивая себе все и вся,
водитель что-то пытался мне рассказать, дружелюбно крича в заднее
стекло кабины, но за ревом мотора ничего нельзя было разобрать. И
через минуту я просто перестал прислушиваться. Судя по всему, моих
ответов ему и не требовалось, лишь бы был слушатель.
К окраине деревни подъехали уже в темноте. Поинтересовавшись у
водителя, который так и не удосужился представиться, как, впрочем,
и я сам, где тут можно остановиться, и получив ответ, я попрощался
со словоохотливым мужиком. Если верить его совету, то мне следовало
постучаться в окна третьего дома от края, где жила некая «баба
Клава», которая «всегда пустить, если чо, там, переночевать или
надо когда». Что именно «надо», естественно, не пояснялось.