- Знаешь, - все еще продолжаю бороться с самим собой, стараясь
свернуть на верный путь, чувствуя, как отступаю шаг за шагом под
невидимым гнетом чуть слышного в смартфонном динамике легкого
ждущего дыхания. Понимаю всю правоту собственного решения, но…
Почему-то не отваживаюсь сказать то, что так необходимо, словно
боюсь этого, не желаю рвать хрустально-хрупкую, мной до предела
натянутую длительным избеганием общения, пропущенными вызовами,
проигнорированными сообщениями, нить, все еще связывающую нас.
Нить, сумевшую окрепнуть за столь малый срок. Возможно ли это?
Тряхнув головой, гоню прочь такие рассуждения. Настоящая причина
банальна и кроется в моей доброте: просто не хочу лишать ее
надежды. Пусть ложной, но такой притягательной и порой необходимой.
И пусть сейчас не тот случай, когда присутствует подобная
необходимость, ибо нужно все решать своевременно, не обнадеживая
никого излишними пустыми посулами, но горло мое словно сомкнуто
ледяными пальцами чужого отчаяния и не дает мне поступить
правильно. Пусть не она первая, и, тем более, не последняя в череде
горьких для них расставаний, ведь я живу сообразно рациональному, а
не чувственному, но хотя бы еще несколько дней могу ей подарить,
дать возможность попестовать увядающий цветок отгорающего пламени
еще немного.
- Знаешь, - повторяю я, все взвесив и приняв обманчивый в своей
простоте извилистый путь лжи, - в ближайшее время не получится. У
меня намечается командировка, поэтому с сегодняшнего дня меня не
будет в городе. Но потом обязательно встретимся.
Вру, чувствуя облегчение от оттянутого неминуемого финала, от
подаренных чужому чувству крох времени. И ловлю с того конца
явственно-яркую вспышку радости, надежды, светлого счастья,
выраженную в дрожании губ и прерывистом дыхании, что заметны даже
через разделяющее расстояние.
- Хорошо, - голосок звенит неудержимым светом, вспыхнувшим
взамен испарившегося страха. – Тогда, до встречи? - и снова легкое
чувство неопределенности: что скажу в ответ?
- Конечно. До встречи.
- Пока.
Я слышу улыбку, робкую, но уже уверенную, в которую губы
складываются помимо ее воли, окрыленные отступившей неизвестностью.
Отброшенные на непродолжительное время страхи дают чувство ложного
спокойствия. Хотя, почему же ложного? В конце концов, пока для нее
все обстоит именно так, как обрисовал мой обман, а значит, времени
до точки «икс» пока вновь не существует в ее сознании, восторженной
птицей ликующем от предвкушения предстоящей встречи. Чувствую, я
несколько переборщил с нежностью в голосе, сделав это
непроизвольно, помимо собственного желания. Или, быть может, это и
было моим желанием - дать ощутить ей легкую поступь надежды,
подарить пусть временное, но успокоение, этакое непрочное укрытие
для рассыпающейся мечты?