Пока Настя бегала в дом искать следующую жертву, девчонки в
четыре руки превратили меня в Кармен местного разлива, а сама
Лариса нацепила себе голову кепку и приклеила накладные усы. В
сочетании с её фигурой и шикарной косой это смотрелось довольно
нелепо. Хотя на это и был расчет, по всей видимости, не на
актерские таланты же.
Добровольцем-частушечником, как оказалось, назначили секретаршу.
Она, в отличие от меня, не выглядела ошарашенной — спокойно
подвязала предложенный платочек, позволила нарумянить себе щеки и
добросовестно начала изучать текст.
— Привыкай, у нас так всегда, — Аня будто прочла мысли и
отвечала на невысказанный вопрос, — просто в этот раз времени для
репетиций не было, поэтому все вышло сумбурно, — она подмигнула и
опять зарылась носом в распечатки.
Обратно в дом мы входили под аккомпанемент балалайки, едва
не столкнувшись с мужчинами, которые несли тазы с готовым шашлыком
и антрекотами. Лариса, как оказалось, окончила музыкальную школу, и
с любимым инструментом надолго не расставалась.
Наш импровизированный концерт имел небывалый успех. Каждая,
кроме меня, разумеется, была на своем месте. Саша с воодушевлением,
достойным лучшего применения, читала скачанные из интернета
поздравительные стихи, исполненные пафоса. Моя наставница бренчала
бодренький мотивчик, пока Анечка звонким голосом, с уханьем и
забавными ужимками, исполняла пяток довольно дурацких частушек. Я
пыталась изобразить что-то среднее между «яблочком» и «цыганочкой»,
путаясь в юбке и чувствуя себя невероятно глупо.
Утешало лишь то, что все, кроме артистов, уже успели принять на
грудь, и отнеслись к нашему выступлению благосклонно. Ну и, конечно
же, в компании позориться веселее. Сорвав свою порцию
аплодисментов, мы вручили подарок имениннику, и, наконец-то, смогли
присоединиться к застолью.
А потом настало время конкурсов.
Хвала Вселенной, пошлятины, вроде «карандашей в бутылку» или
«битвы яйцами», в программе не оказалось. Мы разбились на команды и
играли в «крокодил», или что-то на него похожее — тянули карточки,
пытались угадать слова, а Настя добросовестно вела счет. Через
какое-то время даже ледяное сердце Владимира Николаевича, которого
заботливые коллеги усадили рядом со мной, подтаяло, и он начал
улыбаться.
Мне очень живо представился скрип металла, от того, что ему
приходится придавать своему стальному лицу непривычное выражение.
Эй, Веруня, да ты, оказывается, полна предубеждений! Кто его знает,
может он вне офиса нежный отец и чуткий муж, а ты судишь человека
только по внешности и поведению на работе.