Петров, которому я позвонила сообщить, что съехала, отказался
возвращать предоплаченную сумму за октябрь. В отместку я решила не
отдавать ему ключи — экземпляр, который он нам отдавал при
заселении, остался в комнате, а я делала для себя дубликат,
обойдется. Но легче от этого не становилось.
К концу дня от усталости, обиды и злости я так сама себя
накрутила, что к подруге ехала, полная решимости перевернуть всю
свою жизнь — хватит бегать от проблем, надо наращивать броню. Или
пофигизм. В любом случае, чувствовать себя жалкой неудачницей
надоело, пришла пора что-то поменять.
— Света, а парикмахерская у вас тут рядом есть? — не успев
расцеловаться и распаковать вещи, я поймала озарение.
— Соседний дом. А что, всё так плохо? — подруга взяла меня за
плечи и заглянула в глаза, оценивая, видимо, моё моральное
состояние по внешнему виду. — Ну пойдём, провожу.
Нам повезло: парикмахерская работала допоздна, и свободного
мастера пришлось подождать всего минут двадцать. Я присела на
обтянутый дерматином диванчик, закинула в рот леденец, который
выловила из вазочки-бокала, водруженной на небольшой столик, и
принялась листать журналы, напичканные рекламой, в поисках «той
самой» стрижки. Боб? Гарсон? Пикси?
Пытаясь понять что-то в незнакомых названиях, примеряя образы из
журнала на себя, немного растерялась. Всю жизнь я носила
длинные волосы — ниже лопаток, иногда даже до поясницы, и гордилась
ими. Даже когда скручивала в гульку — гордилась. И в парикмахерских
появлялась раз в несколько месяцев, подравнять кончики. А сейчас
казалось, что они впитали весь негатив и напряжение последних дней,
и хотелось избавиться от этого груза.
— В жизни каждой женщины наступает момент, когда надо херакнуть
каре. — глубокомысленно протянула Света, разглядывая плакаты на
стенах салона. — Жалеть не будешь?
«Точно, каре!». Я отрицательно помотала головой, не давая себе
возможности передумать, и шагнула к освободившемуся креслу. А через
полчаса с удивлением рассматривала в зеркало совершенно другую
девушку — срез, проходящий чуть ниже мочки уха, подчеркивал узкий
подбородок, а густая прямая чёлка, в противовес обнажившейся
беззащитной шее, ощущалась как опущенное забрало. С избавлением от
большей массы волос пришла необыкновенная лёгкость в голове,
которая наложилась на усталость, и я неприлично широко зевнула.