Так и годы уходят в туман. И любви мое сердце
не знает, сколько пролито слез океан».
Я выглянул в окно и сразу понял причину его энтузиазма. Вместо
малолеток Феклистовых, напротив Лебедя сидели мои одноклассницы
Нинка Карамышева и Светка Птичкина. Нинка Карамышева стройная
черноволосая девица с немалой грудью больше походила на выпускницу,
чем на начинающую девятиклассницу. Зато невысокая, коренастая
шатенка Светка достойно оттеняла её красоту. В общем, это была
классическая женская дружба. Нинка на фоне Светки чувствовала себя
королевой, ну а Светке достаточно было того, что она получает
частицу внимания благодаря подруге.
Видимо, Витька был неравнодушен к Нине, потому, что мне срочно
захотелось выйти на улицу.
Противиться этому желанию я не стал. Тем более что мне хотелось
посетить уютное заведение, расположенное за домом. Увы, наш
двухэтажный, восьми квартирный дом туалетов в квартирах не
имел.
Зато впечатлений от уличного туалета хватало. В Витькиных
воспоминаниях раннего детства я видел, как радостно кричал он
вместе с другими детьми.
-Ура, говночисты приехали!
И вот во двор заезжала машина, имеющая специфический запах, из
нее появлялись неряшливо одетые люди и, сняв из креплений на баке
черпаки с длинными ручками, начинали методично черпать содержимое
выгребной ямы. А куча детей возрастом от пяти до десяти лет с
восторгом глядели на это представление.
Но сейчас в 1966 году, все происходило гораздо цивильней,
скучнее, чем в пятидесятых годах. И говночисты исчезли, как
класс.
-Куда собрался, - спросила мама, увидев мои сборы.
-В туалет сбегаю, - сообщил я.
- Вон ведро помойное в углу. Туда посикай, - посоветовала мама,
ей, видимо, совсем не хотелось отпускать меня на улицу.
- После такого обеда ведром не обойдешься, - сообщил я, надевая
кеды.
Выйдя из двери подъезда, застал паузу в пении Лебедева. Тот,
отложив гитару, что-то усиленно втирал Нинке, слушавшей его с
царственной небрежностью местной королевы.
- Эх, мне бы в тюрягу попасть, я бы там еще кучу песен выучил, -
воскликнул Валерка и вновь взял в руки гитару. Но, увидев меня,
вновь её отложил. Сунув руку во внутренний карман куртки, вытащил
оттуда плоский флакон «Старки».
- Шибза, будешь? – спросил он, протягивая мне бутылку. Я глазами
показал ему на окно, из которого за нами внимательно наблюдала
Валентина Викторовна.