— А где пейнбой? — тоже спросил Гонгог. Никто на это ответить не
смог. Они некоторое время шли по улице. И тут Гонгог заметил двух
орков примерно одинакового с ними размера. Он преградил им путь,
набрал в грудь воздуха и зарычал:
— А ну быра сказали, где пейнбой! — видимо, потихоньку
обрастающая новыми деталями конструкция за спиной Гонгога придавал
ему внушительности. Орки такое чувствуют. Гонгог все чаще отдавал
приказы и даже казался чуть выше, чем остальные йунцы в ватаге.
Возможно поэтому, вместо того чтобы немедленно выяснить кто здесь
грот, опрашиваемые орки слегка смутились. Один ответил, нервно
теребя в руках стреляло:
— Я не брал…
— А кто тогда?! — напирал Гонгог.
— Не знаю! — отшагнул от него орк.
— Чем докажешь?! — не сдавался Гонгог.
Ваздакка некоторое время наблюдал за происходящим, а потом вдруг
испытал новое яркое чувство. Это была зависть. Он тоже захотел
стоять вот так, красивым и большим, и орать на кого-нибудь.
Оглянувшись вокруг, Ваздакка заметил крадущегося мимо гретчина,
несущего в руках какую-то деталь. Видимо, мелкий оркоид поленился
обходить орков и решил прошмыгнуть мимо, пока они отвлечены.
Ваздакка протянул лапу и сцапал гретчина. Неожиданно ловко — все же
он уже давно пользовался своими руками и с каждой неделей у него
это получалось все лучше. А может, просто гретчин был недавно
вылупившийся и поэтому неуклюжий.
— Слышь ты! Грот! — сразу же заорал Ваздакка.
— Простите босс! — заверещал гретчин, только раздражая центры
врожденного превосходства в мозгу Ваздакки.
— Заткнись! Ты! Я! Куда я иду?! — еще страшнее заорал
Ваздакка.
— Я.. Я.. Простите босс! Я больше не буду, босс! — снова
попытался оправдаться гретчин, за то, что он оказался сегодня таким
гретчином.
— Я грю… я… Эта! Туда! Где?! — зарычал Ваздакка, все больше
распаляясь. Он приблизил свою морду к мордочке гретчина и начал его
трясти спрашивая в такт: — Где?! Я тя спрашиваю! Где?! Ты, зог!
Гдеее?! Хавари!
— Я не знаю, я не знаю, босс, — лепетал гретчин зажмурившись и
отстраняясь.
Взгляд Ваздакки заволокло красной пеленой, в затылке воникло
ощущение жара, будто внутри черепа зажгли огонь. Ваздакка хотел еще
что-то сказать, но не смог, просто нечленораздельно зарычав прямо в
ухо гретчину. Тот испуганно заверещал, инстинктивно дернувшись и
неосторожно глянул прямо в налитые бешенством глаза Ваздакки.
Ваздакка раскрыл пасть и откусил гретчину мордочку. Хлынувшая в
пасть невкусная кровь отрезвила Ваздакка, разом погасив бешенство,
застилающее красной пеленой сознание. Ваздакка смущенно отбросил
еще дергающийся трупик в сторону, даже забыв его облутать и
притих.