А все объяснялось чертовски просто. До принятия присяги новобранцы еще не были в полном смысле военнослужащими, и к ним не могли применяться санкции, которые упоминались в уставах и были обозначены в уголовном кодексе. А теперь они становились тем самым пушечным мясом, которое долженствовало по мысли московских стратегов нагнать страху на ненавистный Запад. Хусейна в числе нескольких земляков направили в роту прапорщика Забулдаева. И началась служба! Рота занималась расчисткой леса под строительные площадки. Хусейну выдали топор – гиганское сооружение, с которым в каменном веке ходили на мамонта, и назначили напарником к активисту стенной печати старослужащему Никифорову – мрачному детине с лицом популярного артиста Виторгана и длинными руками орангутанга, до армии отсидевшим три года за убийство. В редкие минуты отдыха Никифорову нравилось писать заметки в ротную стенгазету «Стройбатовец».
Увидев напарника, Хусейн понял, что на скрипке ему больше не играть. Каждое утро, кроме суббот и воскресений, рота выходила в тайгу. Остервенело молотя по замерзшей коре, Исломов с тоской вспоминал родные места. Там тоже были деревья, но не в таком же количестве! Впрочем, работа, как оказалось, еще не самое страшное. Хуже было, когда они возвращались в палатку (казарма еще не была построена) и после ужина, заканчивающегося вечерней поверкой и отбоем, оставались одни, без прапорщиков и офицеров. Наступало время разборок между «дедами» и молодыми, между узбеками и таджиками, между армянами и азербайджанцами, между теми, кто имел богатое уголовное прошлое и теми, кто его не имел. Каждый вечер Хусейн получал свою порцию кренделей и если бы не периодические заступничества активиста стенной печати, считающего его своим личным секретарем, вполне возможно, вернулся бы он домой раньше срока под обозначением «груз 200». К новому году Исломов уже прекрасно знал, что такое на армейском языке «велосипед», что обозначает выражение «дать пива», и довольно сносно научился варить чифир. Он привык к периодическим кражам валенок, ко вшам – подлым и отвратительным созданиям, к тому, что во время приема пищи масло надо отдать Никифорову, а все остальное мгновенно проглотить, к тому, что старшина роты младший сержант Бахметьев поднимает «салаг» в три часа ночи криком «Рота в ружье!» и потом гоняет под вой пурги вокруг палатки в течение часа… В редкие часы, когда у него ничего не болело и никто не орал на него, он ощущал дискомфорт.