В результате, имущественные права субъектов Китая (в том числе, «военных организаций») повсеместно игнорировались в угоду личным интересам чиновников150. Отсутствие единой судебно—договорной системы защиты имущественных прав очевидно объясняет злоупотребления со стороны не только администраторов, но и со стороны инспекторов, проверявших военные поселения151.
Данный факт, при наличии установленного конфуцианством «отцовского» персонального авторитета чиновников, инициировал и поддерживал «субъективно—административный» произвол. Вариативность выбора чиновниками путей реализации указанных императорами общегосударственных целей зависела исключительно от объема личных, субъективных чиновных привилегий.
Фактически, работа «механизма управления социальными процессами» на протяжении почти всей четырехтысячелетней истории Китая основывалась на принципе, сходном с ленинским принципом «демократического централизма»152, согласно которому центральное руководство партии концептуально обозначало направления развития государства и контролировало их соблюдение. При этом местным органам власти (местным советам) предоставлялась достаточная широта полномочий при реализации общей, единой «Линии партии».
Указанные факторы предопределили неэффективность развития в единой Китайской империи системы судебно—договорных путей защиты имущественных прав, ввиду фактического отсутствия централизованного гражданского законодательства и единообразного судопроизводства. На практике же, как для «военных», так и для «гражданских» организаций устанавливался приоритет единственного и исключительного пути оптимальной «защиты прав» (по сути, – защиты не «прав», а субъективных «привилегий»), – «административно—привилегированная»153 самозащита. Подобную защиту (не по закону, а по ситуации – частным волевым решением) вынужден был применять даже император при восстановлении порядка в своей вотчине – государстве154.
Таким образом, империя Китая (хотя вроде бы внешне и сходная с Вавилонским царством по обозначенным ранее – поверхностным экономическим основам построения государства и по внешним, принятым ныне историческим критериям – форме правления), тем не менее, строилась на базе ярко выраженного «административного» государственного режима и несла в себе коренное, юридически-значимое отличие от единозаконной, «гражданско-правовой» основы «правового регулирования» Вавилона. А тысячелетняя неизменность и устойчивость «неорганичной» социальной системы Древнего Китая (казалось бы, априори, по определению, чрезвычайно-нацеленной и нестатичной), объясняется только отсутствием в ней радикальных системных противоречий: