Что это? Судьба ли?.. Или что-то иное?..
Воспоминание было прервано тем беднягой, который, как и он, находился в реанимации. Сосед, лежащий рядом и громко стонавший, начал непрерывно кашлять. При каждом кашлевом толчке, он хватался руками за живот, где у него на послеоперационную рану были наложены швы. Слышалось легкое потрескивание, похожее на звук, издаваемый распарываемой одеждой.
«Ой! – кричит сосед, глядя в его сторону – у меня живот разрывается!»
Чем он мог помочь соседу, сам прикованный к постели?
Сотрудники реанимационного отделения «отмечали» какое-то торжество. Слышались шум и смех в ординаторской. Никто не спешил к почти уже кричащему больному. Потом они пришли. У больного произошло расхождение швов и эвентрация кишечника. Часть кишечных петель находилась вне полости живота. Больного покатили на каталке в операционную.
Он оставлен размышлять. Снова он в объятиях воспоминаний. И опять это смерть. Почему ему удавалось ускользнуть от нее, когда надежд не оставалось? Из рассказов родителей он знал о том, как костлявая старалась расправиться с ним, когда он, родившись хилым, слабым настолько, что не хватало сил сосать грудь матери, лежал на русской печи в деревенской избе, укутанный ватой и завернутый в пуховый платок. На селе и покрепче его не выживали, а тут… Глядеть не на что!.. Позвали предсказательницу. Та только глянув на крохотное сморщенное личико недоноска, сказала небрежно: «Не жилец он на этом свете!»
Он выжил. Рос болезненным. Чего только не советовали «бабки-ведьмы», да «старики-колдуны», чтобы он выжил. И в горячую коровью требуху его завертывали, и с черной кошкой купали.
Отсылая его с матерью на юг, в Керчь, отец сказал, прощаясь: «Если умрет по пути, похорони его на ближайшей станции!»
Время огромное сконцентрировалось в его сознании, оживляя этапы жизни. Вырвало оно кусочек из далекого и вовсе не радостного детства:
…Прекрасный одноэтажный корпус Переяславской детской инфекционной больницы, куда поместили его, заболевшего скарлатиной. Заболевания прежде протекали тяжело. Лечение было симптоматическое, устраняли симптомы, поскольку не было средств, убивающих в организме микробы. Скажем, болит голова, назначают болеутоляющее. Пневмония – банки и камфара. Палата, куда его поместили, была светлой, просторной. Его койка у самого окна, из которого видны поля белого снега и скопления голых деревьев. Он уже чувствует себя совсем большим, ему скоро шесть лет будет. Он бегло читает по-русски и на украинском языке. Читает вслух. Послушать собираются дети и из других палат. Не было тогда в палатах не только телевизоров, но и простого радио. Радиоприемники были иностранного производства, громоздкие и тяжелые. Скажем, немецкий приемник – «Телефункен». Чтобы их иметь, нужно было получить разрешение из органов НКВД. Напротив него лежит на койке мальчик лет 12, бледный, отечный. Все передвигаются самостоятельно, а мальчика поднимают и садят в постели. На груди у мальчика большой серебряный крест. К нему часто приходит бабушка, приносит передачи. Постоит у окна, посмотрит на внука, перекрестит его широким крестом и уходит.