– Не вижу здесь повода для дискуссий, господа. Директива у вас на руках, ступайте и выполняйте. Через неделю ожидаю от вас отчетов о первых результатах. Слышали про конфискацию имущества и расстрелы?
Министры слегка перекосились от ефрейторской прямоты губернатора, но покорно отправились выполнять. С Гордоном они были знакомы еще с тех времен, когда герр Джерсей занимал должность первого вице-губернатора, и за годы совместной работы неплохо успели изучить его повадку. Понахватавшийся кое-как и кое-где хороших манер и светского лоска, в пошитом на заказ костюме, в рубашке с белоснежными манжетами, с великолепным юридическим образованием и неуемной тягой к духовному совершенствованию, губернатор в душе остался парнем простым, из народа. Плевать ему было, министры ли, лесорубы, лендлорды, финансовые воротилы, крестьяне, Верховные Канцлеры. Стальной его кулак и бешеный напор сминал челюсти и ломал судьбы без тени снисхождения, жалости и какого-либо пиетета.
Расставшись с министрами, Гордон вернулся в свой кабинет, глянул на часы и обнаружил, что настало время ленча, то бишь, время вареного риса, овощей и Сосредоточенного Созерцания. Но, увы, не судьба. Едва губернатор Салема приступил к своей аскетической трапезе, вознеся молитву Просветленному, в двери его кабинета постучали.
– Эй! Я занят.
– Мне по делу.
– По личному или государственному?
– По личному делу государственной важности.
Гордон поперхнулся пресным несоленым рисом. Сам виноват, нечего было задавать дурацкие вопросы и ожидать, что Бенцони не выкрутится. Бенцони всегда выкручивался. Оттого и служил главой администрации губернатора. Так-то.
– Заходи, Юджин. Ты зачем приехал? Я ведь дал тебе пару дней передохнуть.
– Спасибо, но я вдруг понял, что соскучился по работе. И по тебе тоже.
Гордон сильно сомневался в том. Долгие недели своей предвыборной кампании он не расставался с Бенцони почти что ни на миг. Скорее всего, глава администрации опасался хоть на мгновение оставить губернатора без своего бдительного присмотра, не желая, чтобы Гордон натворил чего-нибудь.
– Ну, рассказывай, Гордон. Как дела? Как оно?
– Чего – оно?
– Твое просветление.
– Я бы чувствовал себя стократ более УМИРОТВОРЕННЫМ, если бы меня не дергали каждые ПЯТЬ МИНУТ!!! – отчаянно проорал Гордон, мигом побагровев.