– Нет, – прошептал Ричард, – нет! Где-то я уже видел что-то подобное. Стефан. Стефан…
Великий изобретатель оставил в наследство человечеству не только спин-связь, но и ряд теоретических работ. К сожалению, измышления гениального самоучки даже пятьсот лет спустя после его смерти вызывали у высоколобой ученой элиты исключительно тяжелое недоумение пополам с заливистым смехом. Своими сумасбродными теориями Стефан наглядно и упорно демонстрировал столь несомненное и глубокое незнание и непонимание незыблемых научных постулатов, что подавляющее большинство его работ так никогда и не были опубликованы, а опубликованные прошли длинную череду корректировок и редакций, дабы не смущать и не волновать умы публики. В сущности, в историю науки Стефан Торнтон вошел наивным и эксцентричным простофилей, совершившим судьбоносный прорыв в науке лишь по необъяснимой случайности.
Только… не слишком ли много случайностей и совпадений? Могло ли быть так, что Стефан в тоске и отчаянии метал бисер перед заплывшими жиром и самодовольством свиньями? Возможно ли заставить слепца увидеть красоту красок Божьего мира? Или – глухого услышать музыку, птичий щебет и мерный рокот океанского прибоя?
Ричард не знал, что произошло на самом деле. Действительно ли он видел Стефана? Или каким-то образом услышал и внял таинственному, неумолимому зову крови? В конце концов, это не имело значения. Он знал лишь, что должен довести работу пращура до логического завершения.
Создать машину времени.
Безумие? Разумеется. Но лишь в безумии он мог избавиться от оков предубеждений и предрассудков, укротить свой заносчивый дух, наполнить сердце смирением и благоговением, и кровью, потом, слезами, страданиями постичь истину.
Ричард очень быстро понял, что без серьезной предварительной подготовки не сможет и близко подступиться к записям из галереи и взялся штудировать теории Стефана Торнтона. Не передать, сколь искреннего уважения к великому предку он преисполнился в процессе этой адски тяжелой работы. Идеи Стефана опередили свое время, и даже не на пять столетий, что разделяли их с Ричардом. На тысячелетия. На десятки тысячелетий. На миллионы лет. Навсегда? Возможно, его идеи выглядели бы абсурдными в любые времена. Несчастный умалишенный, демонстрирующий соплеменникам, первобытным дикарям каменного века, совершенные чертежи быстроходных космических кораблей. Одержимый психопат, в эпоху покорения космоса твердящий, что древние легенды не лгали, и земля плоская, плоская, как блин. Что, не верится? А вы подойдите к краю и загляните вниз, вниз, в бездну…