– Ну… я не знаю точно… никогда в редакциях не работал… Полагаю, однако ж, – это человек, занимающийся делопроизводством.
– Нет, Сергей, не то… На заводе когда-нибудь работали?
– Работал… Инженером-конструктором всю жизнь…
– Ну, так вот: ответственный секретарь в редакции – это одно и тоже, что главный инженер на заводе.
– Второе лицо?
– Именно… По сути.
Разумов сочувственно посмотрел в глаза Озерова.
– Теперь понимаю, как нелегко пришлось вам, новичку.
– Нелегко – не то слово. Виктор Соколов, ответсек, был беспощаден при выискивании «блох»…
– «Блох»?! – удивившись и ничего не поняв, переспросил Разумов.
– Ну, в редакциях так называют незначительные ошибки, обнаруженные в рукописи или на полосе.
– Смешно называют.
– Да… Это еще ничего, но меня бесило, что вмешивается Соколов не по делу (журналист он был так себе, но с апломбом). Допустим, у меня написано в заметке: «Токарь Иванов с умом выполняет любую операцию». Соколов вычеркивает «с умом» и заменяет на другое слово, на свое любимое – «старательно»… Ладно, тут не о том главная речь… Мы сидели в одном кабинете и через пару месяцев весь его «график трудовой деятельности» был, как на ладони. Закладывал он хорошенько, поэтому утром, появившись на рабочем месте на час, убегал в районную столовую, где к тому времени начинал работать буфет, где можно было опохмелиться, принять свои сто пятьдесят. Далее появлялся уже, ясное дело, навеселе, с изрядно помутневшим взглядом на события и явления редакционной жизни. Не знаю, почему, но редактор на эти художества ответсека смотрел сквозь пальцы. Не то беда, что пил Соколов часто и много, а то беда, что где деньги взять на водку и пиво. У него – семья, а оклад – не ахти (тогда зарплата журналистов была незавидная).
– Раз пил, то, выходит, водились деньжата?
– Занимал у всех, кто мог ему поверить и дать трешку-пятерку. Говорил, что до получки, но отдавал либо через пару месяцев, либо о долге и вовсе забывал. И наступила пора, когда вышел он из доверия полностью и окончательно: никто кредитовать не стал. Я видел, с каким остервенением бегал Соколов по редакции, умоляя одолжить хоть рубль. Тщетно. Несколько дней ходил, как стеклышко, но чертовски злой. На мне, поскольку всегда на глазах, срывал зло в первую очередь. Сначала я обижался, а потом не стал, придя к заключению, что собака лает, ветер носит, а караван все равно идет вперед. Да… На другой неделе я вдруг обнаружил, что Соколов вновь ходит с утра пьяненький и веселый, хотя точно знал, что зарплаты не было, что никто ему не одалживал. Странно выглядело, но вникать не стал: своих проблем выше крыши.