А всякая работа имеет свою материальную прибыль.
– Какую прибыль? – спросил меня тогда старший.
– Материальную, – ответил я ему и пояснил, – это значит, выгоду в привесе ума еще кроме того, что было.
Не знаю, переспорил ли я его, но спор наш на том завершился.
Гладиолус, очевидно, устал от таких разговоров, и его глаза сами по себе слиплись.
Я же себе сказал еще следующее, как бы для себя заключая и более важное обозначая.
– Суть ума моего или другого в приросте времени самого от рождений наших, по роду одному передающихся.
Сказал я так и задумался над тем, да так, что вскоре и сам спать свалился, ибо ум мой слабо еще в мозгах состоял и только-только вырисовывался.
О самих мозгах знал я многое из детства своего малосытного.
Хоть и кормил я вельможу того с руки, да самому мало что попадало. Потому, приходилось иногда корм самому добывать и самими мозгами питаться. То дело мне одному не под силу было и потому звал я друзей старших.
Вместе мы разворачивали то все и поедали. Надо сказать, что съедать мозги и что-то в этом роде боялись.
Я пример тому подал, да так оно и пошло. Не боялся я и вред какой нанести другу четвероногому, которого спасал и вызволял из беды иногда.
Считал, что то тварь, в целом, для жизни людской предназначена и способна помочь ему в достижении успеха ума.
Само слово ум – не знаю, откуда взялось. Было то у меня сызмальства и в речи просто велось.
Никто меня тому специально не обучал и по большей части, от меня к другим так же просто и перешло.
В общем, с мозгами и с умом я с детства знаком был, а потому, значение этому особое придавал и по сути жизни только с тем и к тому шел.
Проработал я у купца того, сотоварища моего старшего, долго.
Примерно лет девятнадцать мне исполнилось, как я от него к другому подался. Так случилось не потому, что я с ним поругался, а из-за того, что захотелось мне делу другому обучиться.
Погоревал мой старший друг, но все же отпустил, хоть и не был я в рабах у него или в какой другой зависимости.
Это просто так сказано. Распрощались мы тогда и в годы старшие встретиться условились.
– Как услышишь, что по Земле молва обо мне пошла, так сразу и приходи, – сказал я ему на прощание, руку подав и поцеловав.
– А как узнаю, что то про тебя? – спросил друг сквозь слезы.
– Имя мое. Оно одно. Это-то тебе и подскажет.