– Я тебе дам… Я тебе сейчас такой пи.., – тут она увидела стоящую с довольной физиономией Крупину и вроде как засмущалась, проглотила последнее слово; а потом заорала совсем оглушительно, – гони деньги вперед, паразит! Гони, как обещал!
Под этот крик Наталья и уложила на пол безжалостными ударами еще четверых ренегатов во главе с прапорщиком. А потом, подмигнув Кочергиной: «Молодец, девка!», – унеслась в хвост состава, продолжать зачистку. Там нашелся лишь один арабчонок – тоже бородатый, но хилый. И этого, последнего живого соплеменника Джамала она пожалела, лишь сломала несколько очень важных костей, что гарантировало – этот человек больше в бандитских налетах участвовать не будет.
Лидка так и стояла с открытым ртом и вытаращенными в ужасе глазами. Крупина помазала перед ее застывшим лицом ладонью:
– Ау, подруга, очнись, – и добавила, поняв причину такого ступора, – да живые они все, девочка, живые. Полежат немного, и встанут…
Наталья открыла дверцу вагона, высунулась в вечернюю свежесть, и пробормотала, так, чтобы не услышала ни Кочергина, ни майор Рычков, уже готовый запрыгнуть на ступеньку впереди своих десантников:
– Если им разрешат подняться. А про тех, в командирском вагоне, тебе знать совершенно не обязательно.
Крупина на мгновенье замерла, подставив лицо вынырнувшему из-за взявшейся непонятно откуда тучки солнцу. И тут же ее лицо – несколько мгновений удивительно благостное – сменило выражение, стало жестким, погнало от себя волну предостережения и холодной ярости к вершине серого здания, что нависало над привокзальной площадью – даже выше недостроя, где ждали ее русский генерал с американским полковником. Феноменальное чутье подсказало – ее кто-то буквально сверлит взглядом, причем взглядом вооруженным. Что это было? Может, и прицел снайперской винтовки! И она шагнула назад, в полутьму тамбура, понимая, что в эту дверь она ни за что не выйдет.
Глава 4. Москва. Ресторан «Плакучая ива»
Шунт, Волчара и Серый
Шунт развалился на диванчике с довольной улыбкой. В ладонях он грел высокий бокал с пивом, на которое «подсел» в последнее время. Себя он успокаивал:
– Не на наркоту же мне подсаживаться; я ее для других целей тоннами в Москву привожу.
Да – Шунтиков действительно мог назвать себя теперь наркобароном, и ничуть не тяготился таким сомнительным достижением. Впрочем, сам он сомнительным его не считал. А всем недовольным мог показать этот самый бокал с пивом, которое ему специально привозили из Баварии. И еще сказать: