– А ведь пастух Тарен не первый, кого загрыз волк, – вздохнув, продолжил староста. – Всего три дня тому назад он напал на жену пастуха, когда она в лесу собирала орехи!
Он указал на еще одну недавнюю могилу рядом с только что выкопанной. Между ними стояли крепкий мужчина и девочка лет десяти с убранными под черный платок длинными медно-рыжими волосами.
– Вот, осталась сиротка, – сказал староста. – А это Ларкин, брат Тарена, приехал из Эрсилдана.
Мужчина, стоявший рядом с девочкой, поклонился Лотару и жителям деревни.
– Ехал проведать, а оказалось, что хоронить, – грустно молвил он. – Спасибо, что пришли проводить моего брата в последнюю дорогу, добрые люди. Теперь прошу всех зайти в его дом и помянуть ушедшего. Прошу и тебя, князь.
В небогатом доме пастуха, в узкой горнице с множеством маленьких окошек и полом, устланным камышом, накрыли длинный общий стол. На него выставили все запасы из домашней кладовой.
– Всё, что в доме есть, и так пойдет общине, а племянницу я заберу в город, – со вздохом объяснил Лотару Ларкин. – У меня там гончарная мастерская.
Лотар степенно кивнул. Отец, наверное, был бы доволен его поведением на поминках. Он чинно восседал во главе стола, по правую руку от него сидел Ниман, староста деревни, а по левую – родственники умершего, Ларкин и рыжая девочка Ойгриг. Она не плакала, сидела, печально опустив большие карие глаза и поджав пухлые губки. Когда по кругу передавали общую чару с брагой, тоже делала маленький глоток.
Посуды на столе вообще было немного, в основном большие глиняные миски и блюда, из которых еду накладывали на ломти хлеба. Отдельный столовый прибор, принесенный из дома старосты Нимана, был только у Лотара. Дориан прислуживал ему, стоя за спиной, и выходило это у него довольно ловко. Круговая поминальная чара также миновала молодого князя, сладковатую некрепкую брагу ему наливал друид в высокий кубок, красиво выточенный из дерева. Лотару всё еще очень хотелось пить, но он старался не налегать на кружащий голову напиток, чтобы до самого конца тризны не уронить княжеского достоинства. Остальные же не стеснялись, и мало-помалу грустное пиршество немного оживилось.
– Князь Лотар, ты не только собой пригож, но, говорят, еще и знатный охотник, – бойко начала одна свежая замужняя молодка, сидевшая неподалеку, и ожгла Лотара томным взглядом.