Лицо старухи налилось кровью. И сделалось еще страшнее, хотя
недавно Теттенике казалось, что страшнее уже и некуда.
- Слушайте все!
- Слушаем! Говори ужо.
- Проклята она Великой Матерью, - старуха крутанулась, и
взлетели, чтобы опасть, грязные юбки её. – Ибо обман великий
свершился! Слово было дадено! Слово не исполнено!
- Ишь ты… - восхитилась Яра.
- А потому пусть падет гнев Великой Матери на головы тех, кто
дерзнет… - старуха слегка закашлялась. А Теттенике поняла, что не
способна и шагу сделать.
И руки онемели.
Ноги.
Сама-то она словно застыла.
- Чего дерзнет-то? – уточнила Яра. – А то же ж не понятно, чего
дерзать можно, чего нельзя. В проклятиях, оно ж как, конкретика
нужна.
- Ты… тоже проклята!
- Жуть какая!
- Да сгниет нутро их! Да иссохнет оно! И не родятся от проклятой
крови дети! И всем-то, всем, кого коснутся они, дерзновенные,
принесут лишь смерть в мучениях.
- Да? – Яра поскребла нос, а потом быстро, так, что Теттенике и
моргнуть не успела, ткнула пальцем старухе в лоб.
- Ты…
- Проверить надобно, - палец прочертил линию по носу. – А то
вдруг не сработает?
Старуха вновь завыла.
- Смерть! Смерть я зрю!
- Где? – Яра обернулась, рот приоткрывши. И вид у нее был столь
потешный, что Теттенике не выдержала и хихикнула. От переживаний,
наверное.
Или от того, что переживать устала.
Это, оказывается, донельзя утомительное занятие, переживать.
- Смерть! – громче завыла старуха, хотя куда уж громче, казалось
бы. Вытянувши руки, она затрясла ими так, что костяные браслеты на
запястьях забренчали. – Смерть идет… смерть грядет… вижу, вижу…
близка она! И бедствия многие случатся! И тьма падет на мир…
Она вдруг замерла, раскрывши рот.
Глаза её закатились, а лицо скривилось. И показалось вдруг, что
вот-вот лицо это треснет, что выглянет из-под желтой, разрисованной
морщинами кожи, нечто до того жуткое, что человеку обыкновенному
глядеть на это никак невозможно.
Да только и взгляда отвести не выйдет.
Старуха моргнула.
Дернула шеей.
Руки вытянутые опали и она словно сгорбилась под тяжестью
их.
- Тьма, - голос вдруг сделался сух и скрипуч, что старая арба. –
Тьма близко. Тьма рядом.
- А вот это уже серьезно, - Яра перестала улыбаться. Да и
Теттенике поняла, что сейчас видит… иное? Ахху способны прозревать
грядущее.
Не все, лишь некоторые, но… но как тогда?