– Что-что?
– В уборную. Хочу сикать. Я сейчас лопну…
– О-о, в туалет… во дворе… либо поднимись наверх, там ватерклозет, но ты не дотянешься до цепочки, слишком высоко для тебя, – сказала Кэрри.
Миррен, не дожидаясь конца фразы, метнулась на мощеный двор, чтобы найти туалет.
В общем, насколько она могла судить, это был один из тех шикарных домов, которыми все любуются на почтовых открытках. На большое пианино было накинуто покрывало, которое могло соскользнуть на пол, если она зацепится за него, и тогда разобьются все вазочки. В таком доме нужно ходить медленно и не топать ногами. На кухне пахло как в кондитерской, и впервые за столько дней Миррен почувствовала, что голодна.
Все было бы восхитительно, если бы она приехала сюда на каникулы. Вот если бы тут гостила вся их семья – мама с папой и Грэнт! Они бы гуляли тут, играли, а потом вернулись на поезде домой в Скарпертон, к ее подружкам… Но увы – нет, это все навсегда в прошлом, аминь, теперь здесь ее семья, эти незнакомые люди, которые зовут ее чужим именем, живут в холодном доме и говорят совсем по-другому.
Миррен сидела на стульчаке и отчаянно рыдала, подвывая от тоски. Она теперь Одинокая Джилл, и виноват во всем папа, но она не хотела его винить, потому что его уже нет в живых. Теперь они все вместе там, на небе, – мама, папа и Грэнт. Без нее. И это нечестно!
В первые же дни после приезда на ферму Крэгсайд Миррен пришлось осваивать множество новых для нее дел. Кэрри учила ее кормить кур, искать драгоценные яйца и тщательно вычищать навоз из курятника, а еще искать дыры в сетчатой ограде, через которые может пролезть Братец Лис. Миррен морщилась от запаха куриного помета, но помалкивала.
Дядя Том, старший брат ее мамы, показал ей, как надо подметать коровник и наливать воду коровам. Мальчишка, работавший на ферме, помогал ей черпать овес для могучих клейдесдальских лошадей. Из-за всех этих дел она забыла о том, что ей предстояло учиться в новой для нее школе, расположенной там, внизу, в Уиндебанке.
Иногда вечерами они собирались возле пианино. Дед опускал пальцы на клавиши, звучали аккорды, а он улыбался, сверкая белыми зубами, которые, по словам Кэрри, бабушка подарила ему к Рождеству. Он исполнял мелодии, даже не глядя на пианино. Как-то раз он запел сильным и красивым голосом какую-то песню, и Миррен заслушалась. К ее удивлению, бабушка расстроилась.