- Что там происходит? – Яна затрясла мужа за руку, больно
впившись нарощенными ногтями в кожу.
- Больно! – Рома одернул жену. – Не знаю, я, как и ты, не могу
ничего понять.
Не успел он добавить, что Яне следует говорить тише, как на
улице раздался выстрел, а за ним через долю секунды прозвучали еще
два. Рома вновь выглянул в окно – рядом с дворовой скамейкой лежало
два трупа. Поднялся крик, кричали люди в очереди. Те же, кто вышел
из палатки и пошатываясь брел обратно домой, не обратили на
выстрелы внимания. Спасатели вскинули автоматы и направили их на
людей в очереди. Крики смолкли. Трупы оттащили к грузовику и
забросили в кузов.
Толстый полицейский невозмутимо продолжил читать список. Из
соседнего подъезда в сопровождении спасателей вышла молодая
семейная пара, недавно переехавшая в этот дом. Следом уже в подъезд
Ромы, нырнули двое автоматчиков в противогазах. Инкассатор,
покрытый потом в мелкую бисеринку, обессилено упал на диван.
Услышав выстрелы, расплакался Паша. Малыш бросил раскраски и
прибежал в зал, в объятия матери. У нее по щекам текли слезы, но
она держала себя в руках. От отчаяния, Рома стиснул зубы - он ничем
не мог помочь сыну и жене.
- Ты слышишь это?
- Молчи!
Инкассатор зажал ладонью рот супруге. Из квартиры соседей
послышались крики, а затем грубый голос начал отдавать
распоряжения. Никто не церемонился, применяли грубую физическую
силу. Да и о чем можно говорить, когда он своими глазами видел двух
убитых во дворе? Мысль о том, что они дотронутся до Паши или Яны
сжала грудь.
- Он назвал нас. Назвал номер нашей квартиры! – жена, наконец,
сорвалась и рыдала во весь голос.
Рома одернул занавеску. Яна права – двое полицейских двинулись в
сторону подъезда с автоматами наперевес.
- Послушай меня! – инкассатор труханул супругу за плечи. – Да
послушай же! Ты должна успокоиться, и попытайся успокоить Пашу!
Супруга закивала, но слезы продолжали градом литься из ее глаз.
Она прижала к себе Пашу, который расплакался еще сильнее, начала
целовать мальчика в макушку.
- Яна, возьми себя в руки! – Рома закричал, хотя и понимал, что
это не лучшее средство, чтобы донести до жены свою мысль. –
Успокойся и успокой ребенка! - он застыл, лихорадочно соображая,
что делать дальше. - Идите на балкон, спрячьтесь, и ни единого
звука!