Внезапно. Я задумался. Сколько я вообще времени здесь? По эту
сторону поезда? Месяц? А кажется, что уже целую вечность. Я сунул
руку в карман и сжал бляху со своей шишигой. Теперь уже вполне
настоящей. Подумал про Натаху. Гиену. Про Йована и Феодору. Даже
странно. Попытался вспомнить свою прошлую жизнь. Сейчас она
казалась так далеко.
С родителями я никогда не был близок, а когда вернулся из
армии... Приятели по ЧВК? Ну... Двое лучших тогдашних друзей
погибли в той стране, где нас вроде бы и не было. И вряд ли кто-то
узнает теперь, где именно они похоронены. Девушка, которая обещала
меня ждать, когда я бравым новобранцем-пограничником уехал в горы
Алтая, холодно сообщила мне, что ей пора кормить ребенка, перезвони
когда-нибудь, например, никогда.
Матонин... В глубине души зашевелилась ярость. Нет, мне никак
нельзя отсюда уходить. Там у меня никаких дел не осталось, а вот
здесь их уже немало.
— Хочу остаться, — сказал я.
— Ты же человек, значит знаешь, что за все нужно платить, —
сказал он.
— А я, вроде как, безбилетник, да? — я криво усмехнулся.
Почувствовал, как снова начала неметь правая рука. Мне стало
страшно, что этот белоголовый хрен щелкнет пальцами, и я проснусь
на своей боковушке в поезде, который привезет меня в Новосибирск?
Тот самый, которым так и не стал в этом мире Новониколаевск.
— Безбилетник, — эхом повторил беловолосый. — Но ты можешь и
оплатить... проезд.
— И как же? — спросил я, чувствуя, как онемение добралось уже
почти до ключицы.
Вообще-то, я приуныл. Подумал, что сейчас метафорическая песня о
том, что мне надо освободить место, занятое каким-то хреном с
королевской кровью, что из нас тут может остаться только один,
бла-бла-бла. Нет, у Забавы все это звучало убедительно и довольно
зловеще. Настолько зловеще, что я до сих пор не очень понял, к чему
именно вся эта метафизика меня склоняет. Просто найти кого-то и
замочить?
— ...чрево моей дочери, — закончил белобородый, и я понял, что
занявшись своими мыслями, я прослушал его тираду. А говорил он,
судя по финалу, вовсе не про то, о чем я думал.
— Что? — переспросил я.
— Что именно из моей речи было тебе непонятно? — в тоне его
голоса появились недовольные нотки.
— Честно говоря, я прохлопал ушами, — признался я. — Меня
укусила мусорная змея, и...
— Ах это... — губы беловолосого дернулись. То ли он собирался
улыбнуться, то ли презрительную мину сквасить. — Яд держится в
крови примерно сутки. Потом отпустит. Ну так что, ты согласен
наполнить чрево моей дочери?