Велико же было моё удивление, когда она встретилась мне
значительно раньше. Путь держала явно совсем не на учёбу, а
выглядела так, будто её оглушающей руной приложило.
Трис попыталась пройти мимо, но я просто не мог упустить такой
шанс. Повёл к себе, и та пошла без вопросов. Даже не
поинтересовалась, куда и зачем мы идём. А когда принялась
связываться с подругами и задавать им странные вопросы, я понял,
что Карамелька всерьёз напугана.
А вот её слёз не ожидал никак. Она же аристократка! Леди. Такие
вообще плакать не умеют. Мне иногда казалось, что у них ещё в
детстве слёзные железы атрофировались. Но Беатрис Ремерди рыдала
по-настоящему. И от того, как она прижималась ко мне, будто ища
защиты, как вздрагивало её тело, у меня душа в узел стянулась.
Нет, я к женским слезам всегда относился спокойно. Мне было
откровенно плевать на те водопады, что дамочки всех возрастов
разводили по поводу и без. Я даже на плач сестрёнки реагировал
равнодушно. И до этого момента единственной женщиной, чьи слёзы
меня как-то трогали, была мама.
Осознав, что меня по каким-то неведомым причинам беспокоит
состояние Трис, я мысленно выругался. Хотел отодвинуть её от себя…
но она так доверчиво плакала на моей груди, что пришлось подавить
это желание. И мысль отвлечь её разговором о нашей общей проблеме
пришлась как нельзя кстати.
— Скай, что с татуировками? — спросила Карамелька, глядя на меня
своими блестящими от слёз синими глазами.
Только сейчас я сообразил, что она всего на год или два старше
моей Дайрисы. Всевидящий, подумать только! Юная же совсем… и в
такие неприятности влезла. И это я сейчас о себе.
— Вчера беседовал с одним старым служителем, — начал я, —
рассказал ему о свечении знаков, и он раскрыл мне причину такого
странного явления.
Она слушала внимательно. Смотрела с переживанием, и так
захотелось снова её коснуться, но я, наоборот, отступил. Мне совсем
не нужна эта неуместная симпатия. Не к дочери Ремерди.
— Понимаешь, Карамелька… — проговорил, неспешно пройдясь по
комнате.
Сейчас собственная спальня, в которой я провёл последние четыре
года, неожиданно показалась дико тесной. Маленькой, бедной.
Настоящей лачугой. Трис точно к такому не привыкла.
Да что за глупость?! Разве меня должно это волновать? Не должно!
Но какого-то демона волнует.