— Убивать,
— отозвался Олеандр.
Взмах ноги
— и тело, совершив сальто, понеслось вниз. Ледяное лезвие хищно
сверкнуло во тьме. Оно почти вонзилось в чадящую плоть, как на его
пути вырос сверкающий серебром булыжник.
— Что за?..
Откуда?..
Олеандр
рухнул на камень и сразу же скатился с него. Ударился еще раз,
теперь уже о землю — булыжник, оказывается, висел в воздухе,
прикрывая хина. По телу расползлась клокочущая дрожь. Клинок
вывалился из занемевших рук. И внутри будто солнце взошло, светом
истины озарившее разум.
Слепящая
ярость улетучилась, Олеандр поёжился. Все встало на свои места:
объятый гневом, он вызвал злобу из клинка. Поглотил. И отразил на
хина, словно кусок отполированного металла.
Треклятая
сабля Дэлмара[2]! Ну вот какой немой
мантикоры она решила вдруг заработать?
— Вы как? —
раздался поблизости все тот же странный голос, чуть заглушаемый
шорохом листвы.
Булыжник
мягко уселся на землю. Олеандр растёр ушибленную макушку,
посматривая на зверя.
— Не буду
лгать, Барклей меня нынче озадачивает, — между тем продолжил
незнакомец. Его глухие шаги, сопровождаемые треском хвороста,
звучали все отчетливее. — Хин, силин…
Силин!
Эсфирь! Побег!
— Ты видел
силина? — Олеандр приподнялся на локтях и выразительно глянул на
подоспевшего юношу. — С ним была белокрылая девушка? Где ты его
видел? Где-то рядом? Она…
Он осекся.
Рядом с оцепеневшим элафия и опутанным хином стоял ореад. И не абы
какой, а…
—
Сапфир?
— А? —
Ореад вопросительно приподнял серую бровь. — Верно, вы слышали обо
мне от наследника Барклей?
— Я и есть
наследник Барклей, Сапфир! — растирая спину, Олеандр вытянулся в
рост и развел руки в стороны.
— О! —
ахнул приятель. — Не признал. Ты на кой глаза-то подвел? Говорил
ведь, что тебе претит сходство с девицей.
Названый
брат Рубина не изменился. Все такой же сухотелый и бледнолицый. Он
смотрел на Олеандра в упор и щурил и без того узкие синие глаза. За
ссутуленными плечами вырисовывались изгибы пепельных крыльев.
Короткие серые волосы торчали в разные стороны. Кожу предплечий
перекрывали растрескавшиеся каменные полотна-рукава.
— Зачем ты
с хином сцепился? — растерянно пробормотал Сапфир, почесывая
макушку когтем. — И как сцепился-то! Танглей по тебе плачет! Только
там я такие трюки и лицезрел!
— Не ори, —
шикнул Олеандр.