Он тронул
бедро, намереваясь стянуть штаны и осмотреть порез, как позади
раздался надменный голос:
— Ну-с, не
сын Цитрина, все разбежались. Полагаю, теперь мы с вами можем
побеседовать?
Руки
интуитивно потянулись за голову к мечам-парникам, но нащупали лишь
ворот безрукавки, замызганной кровью. Рубин обернулся. Каладиум
стоял у противоположной стены, сжимая бурые, обтянутые чешуйчатой
кожей ножны; два скрещенных чехла венчали каменные рукояти искомых
лезвий.
— Какой
мантикоры ты!.. — прошипел было Рубин.
Но Стальной
Палач оказался расторопней:
—
Осторожнее с оскорблениями, не сын Цитрина. — Да он издевается! —
Смею заметить, ныне вы пребываете в крайне невыгодном положении,
чтобы хамить члену правительственного совета.
— Члену,
говоришь? — гоготнул Рубин. — Ты там один мужик, что ли?
Каладиум
коснулся полоски усов под губой. И криво улыбнулся:
— На мой
вкус — пошловато, — промурлыкал он. — Да и поймет далеко не каждый,
знаете ли. В таком значении это слово употребляется крайне редко. Я
бы даже сказал, весьма и весьма редко.
— Слушай,
мне вот любопытно, — Рубин откинулся на стену и сплел пальцы на
животе, — а как его называют дриады, м? Дубинка?
Палка-копалка? Или как там было в той сказке вашей… Ха! — Он
хлопнул себя по бедрам. — Вспомнил! Древко-встанька!
— И
ничему-то вас жизнь не учит. — Улыбка сползла с лица Каладиума. —
Видит Тофос, я желал того избежать, но…
Едва
уловимый щелчок пальцев — и дверь распахнулась. В дом влетели два
рослых хранителя. Их клинки, прочертив в воздухе дуги, застыли у
кадыка Рубина. От потрясения он едва не прикусил язык. Пот ручьем
хлынул по спине, в ушах зазвенело.
—
Прикрываешься за чужими спинами? Славненько.
Хранители
не дрогнули, даже не шелохнулись. Цокнув языком, Каладиум
прошествовал в соседнюю комнату, и каблуки его сапог простучали по
бревенчатому настилу ровно кирки.
Рубин
мазнул взглядом по стальным шипам на плечах воинов. И оглядел их
смуглые лица.
Птерис и
Клематис!
Любопытно.
И чего это Стальная братва вдруг пробудилась? Прежде, когда Рубин
навещал Олеандра, былые подпевалы Эониума вели себя тише воды ниже
травы, а ныне шастали по поселению чисто хозяева. Клематис, Птерис,
Каладиум. Ой, да чьи только рожи не мелькали! Вся стальная свита
ожила. Сознаться, после отравления наследника Рубин не раз ловил
себя на мысли, что из-за дерева вот-вот высунется и сам Стальной
Шип.