- Отплавить меня в цалство Кощея
Бессмелтного для осознания своей вины до полного ласкаяния! -
перебил папашу косенький сынишка.
- Тьфу ты, опять за свое! - в сердцах
топнул ногой царь. - Я ему говорю: не пушу, а он опять за свое.
- Отец, отпусти по доблой воле, не то
сбегу, - тихо проговорил Елисей, в упор глядя на сердитого
папашу.
Государь внимательно посмотрел в
правый глаз сына, в левый посмотреть не удалось, так как он все
время от него убегал, тяжело вздохнул и махнул на отпрыска
рукой.
Елисей обнял отца и отошел в
сторонку, дабы не попадаться на пути сбившимся с ног стрельцам и
конникам. Бабульки в жарком семейном споре, на удивление, решили не
участвовать, а спокойно закончили сборы вещей и оглянулись на
терем, заметив меня в окошке.
- Машенька! Проснулась? Вот и умница!
– нарочито весело прокричала баба Яга. - Завтракай поплотнее, да и
поедем. Все готово.
Услышав обращение Яги ко мне, народ
резко повернулись в сторону терема. Вид у всех был сочувствующий:
супостат хмурился, на лицах Любомира и Тихона была тревога, и
только в глазах Святояра я прочитала искреннюю поддержку.
Здороваться с присутствующими не стала, в горле застрял комок от
слез, лишь кивнула в приветствии. Видимо, поняв это, мне так же
кивнули в ответ.
Позавтракав, я вернулась к себе в
спальню, собрала в узелок свое нехитрое имущество: пару-тройку
рубашек, сарафанов, да белье, Ванюшкины штанишки и рубашки. Положив
узелок к себе на колени, присела на убранную постель, так сказать,
на дорожку. Глянула в оконце, выходившее в яблоневый сад бабулек,
где в дорогу собиралась наша звериная братия. В небольшую
шкатулочку зайцы с белками собирали вырезанный царенком деревянный
зоопарк, аккуратно укладывая друг к дружке каждую фигурку, и
перекладывая их душистым сеном.
Даже грозный щур самолично выдернул
из своего хвоста три больших, блестящих, отливающих на солнце
синевой вороньих пера, заветную мечту Ванятки, и осторожно положил
поперек игрушек. Крышку шкатулочки захлопнули на какой-то
хитроумный замок, и Лапка, Ушко и Косой с поддержкой в виде
Хвостика и Кисточки, поволокли ее в сторону телег. Трогательная
картина с пушистиками пробила тщательно отстраиваемую стену
самоконтроля, и я вновь упала лицом в Ванькину подушку, и, вжавшись
в нее лицом, зарыдала.