От услышанного от сердца немного
отлегло, но для полного успокоения необходимо было увидеть самого
ребенка.
- Хорошо вы говорите, уважаемый, и,
действительно, сердечку моему спокойнее стало, - печально говорила
я: - Но только бы одним глазочком его увидеть, краем ушка его
голосок услышать.
От моих речей Бессмертный заулыбался,
и его страшное лицо сразу преобразилось, добрее, что ли, стало.
Хотя, само сочетание слов Кощей и добро как-то не складываются в
гармоничную картину. В глазах появился, или мне показалось, чуть
игривый огонек, уголки губ подернулись в улыбке. Он стал казаться
даже более человечным.
- Отчего же не показать такой
заботливой матери любимого сыночка? – издеваясь, спросил Кощей.
Я уже не обращала внимания на его
насмешки, и терпеливо ждала, когда на дне тарелки появится родное
личико. И вдруг послышался топот маленьких ножек и громкий крик:
«Мама!». Я, не помня себя, кричала в ответ: «Ванечка! Я здесь!» и
старалась высмотреть в тарелке сына. И вот наконец-то, в
переговорном устройстве показалось счастливое лицо моего
ребенка.
- Мама, привет!
- Привет, солнышко! Как у тебя дела?
– еле сдерживая эмоции, здоровалась я с сыном.
- У меня все хорошо. Тут у дяди Кощея
очень весело! – радостно поведал мне Ванятка.
Вот и еще один нежданный родственник
мне в семейное древо навязывается. И это что у нас выходит? В
няньках моего чада числится настоящий царевич, в бабушках значатся
баба Яга с сестрой, а теперь еще и в дядьках Кощей Бессмертный
завелся?
- Да? А что вы делаете? – пыталась я
разузнать у сына о его житье-бытье.
- Мы с горгульями в салочки играем, с
химерами - в прятки, Серый Волк нам сказки рассказывает, - радостно
докладывал ребенок.
- Тебя там никто не обижает? –
озвучила я насущный вопрос.
- Нет, мамуль, дядя Кощей сказал, что
кто нас пальцем, когтем, лапой или крылом тронет, тот без них и
останется, и будет на каких-то рудниках землю кушать? – делился
интересными новостями мой постреленок.
- Может, он сказал, что будет копать
землю? – решила я уточнить.
- Да нет, кушать! Он несколько раз
это сказал, - закивал мне сын: - Их видно здесь плохо кормят, если
они даже земельку едят.
- А тебя хорошо кормят? –
забеспокоилась я, не хуже еврейской мамы, которая даже за пять
тысяч километров может сердцем почувствовать, покушал ли ее
ребенок.