Петр Егорович смотрел вслед удаляющимся профессорам. Значит, эта
бабушка-девочка уезжает к демонам, и не одна. Призрак задумался.
Наверняка она возьмет с собой своих крылатых подпевал, всех трех.
Это, конечно, хорошо, но тут останется еще тупой тролль, пара
профессоров и пустошник. Пустошника он как-то опасался. Лысый
парень в татуировках вызывал в нем неприятные воспоминания о работе
в 90-х. А кстати, что-то он нигде не видел домового. Маленький
бородач был безобидным добрейшим существом и вполне приемлемым
собутыльником. А уж информированным обо всем он точно должен быть.
Петр Егорович решил поискать Пантелеймона.
Привидение пролетело по дорожкам парка, но зимний парк был пуст.
Слетало в главный корпус и, вылетев, заметило маленькую фигурку в
светло-желтой шубке и ярком золотистом платке, идущую к бытовому
общежитию. Лизавету — а это была именно она — Петр Егорович не
любил. Во-первых, он считал, и не без оснований, что она сильно
много о себе мнит и воображает. А во-вторых, она пренебрежительно
относилась к некромантам, унижала Пантелеймона и язвила самому
Петру Егоровичу. Но спросить всё равно больше было не у кого.
— Лизавета, ты Пантелеймона не видела? – Беспалов, не подумав,
что домовушка не знает о его «воскрешении», догнал девушку.
Услышав смутно знакомый голос, та обернулась и с вытаращенными
глазами и открытым в беззвучном крике ртом шлепнулась на попу прямо
в снег у тропинки. Привидение, может быть, и позабавила бы эта
ситуация, но сведения ему нужны были срочно. Поэтому, не придумав
ничего лучше, он продолжил, попытавшись достучаться до
Лизаветы:
— Так ты знаешь, где мне Пантелеймона найти? Невежливо молчать,
когда тебе задают вопрос!
Наконец, видимо придя в себя, она захлопнула рот и, подскочив из
сугробика, разозленная своим испугом и замешательством, стала
высказывать всё, что думает касаемо ситуации.
— Это ты мне еще о вежливости будешь говорить! При жизни от тебя
толку не было, и померев приперся в не пойми каком виде меня
пугать! Пантелеймона он ищет! А домовик-то ваш теперь не пьет, так
что зря ищешь. Наверное, опять с какой-нибудь гномкой загулял,
ничему его жизнь не учит! А ты раз не мертвый такой, то хоть
приведи себя в приличный вид. И голубой — это цвет артефакторов,
так что не имеешь права ходить так в академии. Меняй цвет! —
Лизавета распалялась всё больше. — Так и наши цвета присвоишь
скоро! Думаешь, раз просвечиваешь и помер, то можно правила не
соблюдать?!