— Да,
вполне, — с чуть рассеянным видом кивнул в ответ Пепел.
— Ваши вещи
доставили вчера. Они уже в комнате.
—
Благодарю.
— Подать
вам ужин? Или предпочтете общий зал?
— Подайте,
если не затруднит. А то путешествие вышло несколько
утомительным.
— Да,
конечно. Через полчаса доставят.
—
Прекрасно. Как раз успею вымыться с дороги.
Госпожа
Шарот отбывала в путешествие, рассчитывая использовать время
каникул и с толком, и с удовольствием. Жалование декана самой
престижной военной академии империи плюс кое-какая мелочь,
отложенная на счета раньше, вполне позволяли ей пару месяцев с
комфортом покататься по стране, посещая чем-то памятные места и
навещая друзей — старинных и не очень.
И
обставляла свой отъезд энергичная бабушка красиво и с размахом —
так, как всегда умела и любила. Кафедра риторики и древних языков в
Шант Эли стояла если не на ушах, то уж на голове точно.
— Мальчик,
ну что ты делаешь? — госпожа декан даже голос не повысила, а
«мальчик» с предвыпускного четвертого курса замер, словно заяц, с
поличным пойманный в капусте. — Этот саквояж не нужно нести в
салон, его нужно в багажник...
И тут же,
ровно тем же тоном, без перехода, развернулась отчитать уже
метрессу женского общежития:
— Госпожа
Шрант, душечка, за чудесную выпечку вашей подруге, конечно,
спасибо, и преогромное, но вот корзинку с ней ставить нужно как раз
в салон, в багажном кофре ей не место...
Под конец
замороченная академия чуть ли не в полном составе кружила вокруг
бабушки, прыгая по первому ее жесту и подскакивая по первому слову.
Потому что иначе она могла и не уехать!
Ректор,
лорд Фарнис, даже думать о таком исходе не желал, поэтому и выделил
в распоряжение пожилой леди все, что она запросила, начиная от
курсантов и сотрудников ее кафедры и кончая собственным авто. Два
месяца покоя стоили и не такого. А теперь с все возраставшим
нетерпением наблюдал за предотъездной суетой сквозь занавеску из
окна своего кабинета, одновременно и опасаясь выдать свое
присутствие, и понимая, что это все равно неизбежно.
Краса и
гордость имперской тайной канцелярии в отставке, за непонятно какие
грехи посланная богами в его академию, издевательски махнула ему
ручкой, ни капли не обманутая ни занавеской, ни его маневрами, и
сделала знак водителю, что можно трогаться.
Напоследок
кто-то из обожавших своего декана сотрудников в десятый, наверное,
раз попытался настоять: