Гортензия мысленно ухмыльнулась: как жаль, что ей из этого богатства достался только дом, драконюшня, ничтожное содержание, и то с условиями. Хотя нет, не жаль. Зато она наконец-то избавилась от мужа. Секретарь подвинул стул, предлагая сесть напротив душеприказчика, и женщина подчинилась. Тот кивнул и ушел в свой закуток – квадратную комнатку между кабинетом патрона и помещением для посетителей.
– Вот ваши бумаги, Гортензия, – деловито заговорил Флокс, холеными руками протягивая документы. Хорошо поставленным голосом с будничной интонацией начал перечислять условия. Уже озвучивал их, когда оглашал завещание, но, видимо, профессиональная этика требовала еще раз напомнить о них незадачливой наследнице. – Распоряжаться домом возможно будет после того, как проживете там пять лет. С драконюшней можно будет творить, что вздумается, через семь лет, и все эти годы необходимо поддерживать поголовье нелетающих ящеров постоянным, вовремя заменяя издохших или больных животных. В случае замужества ваше содержание уменьшается в десять раз. Все понятно?
Гортензия кивнула.
– Да, – подняла на него глаза, раздумывая, поинтересоваться ли еще одной вещью. Безопасно ли? Тряхнула головой, отгоняя дурацкие мысли. Когда два года назад произошел тот неприятный случай с супругом, Флокс был на ее стороне, значит, можно надеяться, что он поможет и в этот раз. – Могу я просить вашего совета, Оливсур? – вкрадчиво поинтересовалась она.
– Конечно, – мужчина лучезарно улыбнулся. Всю серьезность как рукой сняло. Пропал безнадежный сухарь и появился элегантный, коротко стриженый брюнет с ясным взглядом голубых глаз, волевым подбородком, тонкими усами и явным желанием помочь красивой молодой вдове.
Гортензия набрала в грудь побольше воздуха. Даже говорить о девере было страшно!
– Родственник супруга выспросил у моего отца согласие на брак со мной. Я не хочу замуж еще раз, и тем более за него. Могу ли я как-то опротестовать решение родителя?
Флокс прищурился и сжал губы. Покачал головой и заговорил мягко, как с сумасшедшей.
– Не можете. Если не ошибаюсь, в ближайшие полгода он ваш опекун. Когда вы были замужем, о вас заботился супруг, но теперь эта обязанность снова вернулась к отцу…
– Что же мне делать? – выпалила Гортензия и часто заморгала, чтобы не разреветься. Бегство исключалось: пока ей не исполнилось двадцать пять, она даже чихнуть не могла без разрешения опекуна, не то что уехать куда-нибудь. А снова оказаться в лапах Белдона не хотелось. Она и сейчас просыпалась в холодном поту от кошмаров, стоило только вспомнить о нем перед сном.