- Маша, ты уверена? Может, подождем
хотя бы до помолвки? – несильно настаивал Святояр.
Больно-то как! Полеты, поцелуи,
объятья! А ведь он мне ничего и не обещал! Как обычно, сама все
напридумывала! И этот еще, ну какая помолвка? О чем он? Мне нужно
обезболивающее, и он для этой цели очень даже подходит!
Привлекателен! Вынослив! Что еще нужно слабой обиженной
женщине?!
Я с силой толкнула боярина на ложе, и
он, распростёршись, упал на него! То, что нужно! Грациозной
разъяренной пантерой с утяжеленной кормой запрыгнула на Святояра,
стаскивая с него штаны! Несмотря на слегка растерянный вид, парень
был уже в полной боевой готовности. Ты мой хороший! Давно меня так
торжественно не приветствовали!
Как ОН меня назвал? Тень! Оседлав
воеводу и резво насаживая себя на мужское достоинство, вызывая во
вздрогнувшем подо мной боярине громкий стон, злорадно улыбнулась.
Вспомним, какой я бываю яркой!
Потянув Святояра на себя, впилась в
его губы яростным поцелуем, быстро задвигавшись в жестком ритме. А
воевода-то не промах! Схватившись за мои бедра и увеличивая темп,
заставил меня, задыхаясь, забыться. Слишком много анализа в
последнее время в моей жизни. Может, если в нее добавить низменных
инстинктов и животной страсти, я стану счастливее?
С немым вопросом я заглянула в лицо
своего неожиданного любовника, не снижая темпа. Он смотрел на меня
зачарованным взглядом, ловя каждую эмоцию. Я закрыла глаза и,
задыхаясь, запрокинула голову вверх. НЕ ОН! В груди все сжалось
болезненным комом, но отнюдь не от любовного танца. Вся моя попытка
мести постепенно превращалась в фарс.
Что ж, если я не могу получить
желаемого наяву, включим фантазию! Я шустро, едва не запутавшись в
подоле платья, которое так и не соизволила снять, перевернулась к
Святояру спиной. Его сильные руки тут же нашли мою грудь, а губы
стали покрывать шею легкими поцелуями, задевая чувственные
точки.
Воевода мучительно простонал: -
Машенька!
А я улетала в космос, остервенело
работая бедрами. Лишь наполненные печалью карие глаза, мелькнувшие
в глубине сознания, оставляли горькое послевкусие нашего танца
нечаянной страсти.
Конец третьей книги.