Над хозяином леса нависла немалая
угроза его здоровью, психологическому, так точно!
- А ты чего, глупая, улыбаешься? –
сердилась единственная оставшаяся старушка.
- Бабушка Яга, а я точно не
изменилась? – не унималась я.
- Да нисколечко, Машенька! Вон и
лучики-морщинки у глаз от улыбки, и веснушек на носу россыпь, -
подробно ответила огорченная бабулька.
- Тогда, как не радоваться?!
Представилось, что я по желанию какого-то левого мужика изменилась
до неузнаваемости, вон как эта вертихвостка, и меня родной сын не
узнаёт. А если лучики и веснушки на месте, то все хорошо! Чего
горевать-то? – обняв и расцеловав своего ребенка и жавшуюся ко мне
девочку, рассмеялась я.
- Отчего же левого, если он суженый
твой? – взвилась похорошевшая внешне и остервеневшая душевно
Янина.
- И сколько таких суженых в моей
жизни будет? – недоумевала я.
От моего вопроса у всей мужской
половины нашей компании брови поползли на лоб. Видимо, мысли о
возможности смены суженого их мудрые головы не посещали. А зря!
- Из-за каждого теперь внешность
менять? Если он только на фасад заглядывается, не пытаясь даже
познакомиться с моим богатым внутренним миром, трогательной
натурой, мечтательностью и романтическими порывами, то зачем он мне
такой чурбан бесчувственный нужен? – отбрила я престарелую
малолетку.
Кощей, слушая наши рулады, начал
тихонько покряхтывать, явно давясь от смеха. Я укоризненно
посмотрела на него взглядом строгой учительницы, и он,
проникнувшись, встал по стойке «смирно» и принял подобающий
скандалу осуждающе-серьезный вид.
- Зато он от меня теперь никуда не
денется! – гордо задрав подбородок вверх, пикировала на меня баба
Янина.- А годы-то берут свое! Не можешь ты уже завлечь юностью
своею суженого! – насмехалась надо мной румяная зараза.
Мое миролюбие сдуло ветром, а желание
- сделать пакость ближнему - перебирало варианты в поиске
оптимального.
- Это ж надо было так внешне
опротиветь Змею Горынычу, что он мечтал полностью переделать твое
лицо, чтобы и следа не осталось от былой бабы Янины! Видно, до
печенок достала ты динозаврика своей былой «красотой»! – медленно и
четко проговаривая каждое слово, цедила я, пристально глядя в
лучезарные глаза обновленной грубиянки.
От моих слов у малолетней бабульки от
возмущения открылся рот, и она несколько секунд молча глотала
воздух, пока не взяла себя в руки: