- Ой, ну это же несправедливо! – взволновалась Альбина.
Я доел борщ и успокоительно улыбнулся Насте.
- Не волнуйся, поделюсь с тобой... Уж не настолько обессилел!
Девчонки, да знал я, что деление – это вычитание. Но не причисляйте
меня к раздавахам! Спасибо Котову, научил концентрировать энергию.
Да, что-то я утратил, но это всё – мелочи! Вы главное поймите -
собирая, пестуя эгрегор, я таки добился того, чего хотел. Девушки,
подруженьки мои милые! - у меня это получилось не игриво, а очень
даже прочувствованно. – Когда мы вместе, нам уже никто не страшен.
Вы даже не представляете, на что способны! Я и ослабел для того,
чтобы сила эгрегора выросла в разы! - и подпустил к губам улыбку: -
На что только не пойдешь ради коллектива! И теперь для меня
основное – ваше доверие, ваше сопереживание, общее понимание
цели…
- Ой, да мы тебе и так верим! – воскликнула Ефимова.
А Тимоша, словно уловив исходившие от меня волны непокоя,
спросила тревожно:
- Что-то случилось?
- Может случиться, - сдержанно ответил я, и усмехнулся неловко:
– Вчера мне было видение… О том, что произойдет этим летом.
- Рассказывай! – велела Рита.
- Лучше не словами, - замялся я. - Соберемся попозже
«хороводом», раскрою вам... хм... душу - сами увидите…
Грюкнула, задребезжала балконная дверь. Кто-то бубнил:
- Мальчик… Девочка… Какая разница?
- Лично я – за девочек! – выразил свое мнение Изя.
- Да пуркуа бы и нет? – вздохнул Зенков, раздергивая занавески.
– Я ж не против… Скорей бы только!
Девушки, словно по команде, склонились над столом, перегорая от
любопытства.
- Ой, ну скажи, скажи, что ты видел! – заныла Альбина, ерзая в
нетерпении.
- Что будет? Что будет? – поддакнула Светлана в Машиной
манере.
- Атомная война, - сухо обронил я, и сжал губы.
Глава 1.
Суббота, 11 марта. Утро (подглавка
откорректирована)
Москва, Комсомольская площадь
Всегда питал самые нежные чувства к Ярославскому вокзалу – для
меня, в бытность дальневосточником, его высокие крыши в стиле а ля
рюс доказывали, наглядно и зримо: «Ты в Москве!»
Шум, суета, гулкие голоса дикторов, крики носильщиков, басистые
гудки не утомляли, а тонизировали.
Остановившись, я смотрел, как широкомордый тепловоз, бликуя
прожекторами и пыхтя, доволок состав и замер. Волною прокатились
лязги, скрипы, шипенья…
С неистребимым жестяным призвуком заговорил серебристый
динамик: