Я усмехнулся, и стал подниматься – опершись локтем, присев и
выпрямив руку, оттолкнувшись и встав.
«Хватит валяться…»
Подбросил дров. Зажег керосиновую лампу. Прикрыл тусклый
огонечек стеклом, и тот сразу поярчел, затрепетал под тягой. А я с
неохотой подхватил старый медный чайник.
- Надо, Миша, надо! – забубнил, увещевая.
Обувшись и накинув куртку, я побрел по тропе к родничку – ключ
бил из трещины в скале, перемерзая лишь в сильные морозы.
Струйка ударила в днище с гулким звоном, забила колокольчиком.
Полчайника хватит, а то не донесу…
По дороге я замер, глядя, как на западе, за пильчатой линией
леса, догорает багровая полоса.
«А ведь мне удалось бы воскресить отца, если бы я не делился с
эгрегором… - змеиным извивом скользнула мысль. - Ну, тогда и самого
эгрегора не было бы. А он важен. Он нужен!»
- Я был прав! – мои губы бросили угрюмый вызов закату, и тот
угас.
Глава 5.
Пятница, 7 апреля. День
Тегеран, район Эвин
Вертолет ревел и грохотал, угнетая сознание. Рехаваму Алону
чудилось, что обе лопасти вот-вот сорвутся и усвистят в дымку над
улочками.
«Ломье винтокрылое…»
Внизу проползали крыши, деревья, дворы, а впереди, вздымаясь над
мутной пеленой смога, зеленели горы. Вершины подрагивали и
шатались, словно вся твердь земная пришла в движение, вызывая
тошноту и страх.
«Кончик света…»
Алон поплотнее нацепил шлем с ларингами – без «горшка» вообще
никаких переговоров. Разве что жестами. Да еще сам вертолет будто
тормошил его - волны крупной дрожи прокатывались по «Хьюи»,
сотрясая конструкцию, и полковнику было нехорошо.
- Всё в порядке, рабби! – обернулся Ливлат. Пользуясь
ларингофонами, он еще и орал во всю мощь необъятных легких. –
Перебрали двигун, задали «вертушке» полный чек-ап!
- Ну, ты меня успокоил… - проворчал Рехавам.
Пилот весело расхохотался, а полковник, насупившись, зыркнул на
Ари.
- Готов?
Кахлон, чьи родичи перебрались на Землю Обетованную из СССР,
белозубо оскалился:
- Всегда готов! – и похлопал по блоку стволов «Минигана».
Юваль, в сотый раз проверявший лебедку, молча показал большой
палец. Норма!
Полковник кивнул, и сосредоточился, подобрался, как леопард
перед прыжком – впереди завиднелась бетонная коробка тюрьмы. Сердце
забилось чаще, язык вязало медным привкусом адреналина, но и
веселье, бешеное веселье распирало старые косточки. Так с ним
всегда было, стоило лишь оказаться на самом краю.