Уже вечером, около девяти, она дошла
до общей реанимации проведать Тавренкову. Рядом с ней на койке
лежала новорожденная девочка от мамаши, съевшей плаценту. Ребенку
стало хуже, и вечером его перевели из отделения патологии
новорожденных в реанимацию. Сморщенный, совершенно желтый пупс
грелся под ультрафиолетовой лампой и морщил нос, куда были
вставлены кислородные канюли. Девочку звали Летиция Иванова.
Подобные родители простых имен своим детям не дают.
Когда Вика стояла у стойки и листала
историю болезни, она внезапно потеряла сознание, ничком грохнувшись
на кафельный пол. Электронные часы на стене показывали 21 час 12
минут.
Вика с трудом разлепила веки. Перед
глазами заметались сизые ленты. Нестерпимо болели голова и грудь.
Безумно хотелось пить. Она дотронулась кончиком языка до высохших
губ. Они напоминали наждачную бумагу. С чуть слышным стоном
повернула голову. Сизо-черный калейдоскоп заколыхался и просветлел.
Кто это?
На рядом стоящей кровати лежал
мужчина с багровым лицом и интубационной трубкой во рту. Что с ней
случилось? Она заболела? Виктория попыталась поднять руку и не
смогла. У нее инсульт! О господи! Нет, не похоже. Мозг ведь
работает. Это авария! Травма. Виктория стала двигать пальцами ног и
рук. Шевелятся. Она их чувствует. Ее не парализовало. И то хорошо.
Где она? Как же хочется пить!
Она попыталась закричать, позвать на
помощь, но пересохшая глотка издала лишь невнятное хрипение.
Превозмогая боль, она повернула голову в другую сторону. По
прикроватному монитору бежало несколько разноцветных кривых. Рот ее
скривился, так как она улыбнулась. У нее отличный синусовый ритм.
Что же с руками? Она опять попыталась их поднять. Ясно, они
привязаны. Она что, буянила?
Подошла медсестра. Виктория подергала
руками и прошипела:
— Развяжи.
Сестра молча удалилась. Через
несколько минут подошел врач. Вика его хорошо знала. Это был Илья
Игоревич, заведующий взрослой реанимацией. Все ясно, она в своей
больнице, только во взрослом крыле.
— Викуша! Пришла в себя. Умница! —
улыбнулся он.
Его взгляд и фальшивая улыбка ей не
понравились. Так смотрят на больного с опухолью головного мозга,
когда говорят, что у него все будет хорошо. Вдруг так и есть? У нее
ужасно болит голова. Она вновь потрясла руками.
— Развяжи. Пить.
Илья разрезал ножницами фиксирующие
бинты на запястьях. Освобожденной рукой Вика потрогала затылок.
Волосы слиплись, возможно, от крови. Но раз ее не побрили, значит,
никаких операций не делали. До груди было больно дотрагиваться. На
руках она заметила синяки. Вот оно что. Ее побили. Какие-нибудь
бандиты, грабители. Нашли, на кого нападать. У нее две сотни рублей
в кошельке.