Подойдя к двери, я эффектно растворился в воздухе.
Ровно в 9-00 по магаданскому времени я обстучал валенки на
крыльце городского отдела милиции и отворил тяжёлую дверь с мощными
пружинами. Елена Николаевна должна была подойти с минуты на минуту,
и я решил подождать её под дверью кабинета.
Расстегнув пальто и сняв шапку, я уселся на деревянный стул
возле двери и зевнул. Устал я сегодня. Мой двойник в Новосибирске
дрыхнет, а мне ещё предстоит непростой разговор.
От нечего делать я ударился в воспоминания. С Еленой Николаевной
я познакомился при трагических обстоятельствах. В конце
декабря 1967 года нас с Наташей Колокольцевой — старшей дочкой
Марины — доставили в этот кабинет. Наташу в тот морозный вечер
попытались похитить и, если бы не случайное стечения обстоятельств,
Марина, наверное, и по сей день носила бы траур.
Елена Николаевна мне понравилась с первого дня нашего
знакомства. Спокойная, уверенная в себе, исключительно добрая
женщина. Пока мы с Наташей ждали вызванных ею по телефону наших
мам, она залатала мои лопнувшие по швам брюки, отыскала где-то в
недрах отдела милиции одеяло, чтобы закутать нас. Мы с Наташей
тогда сильно замёрзли. На улице стоял непривычный для
Магадана сильный мороз, а я к тому же вынужден был сбросить с
себя шубу, шапку и даже валенки, чтобы догнать её похитителей.
Разулся я для того, чтобы не дать им возможности
преждевременно услышать мои шаги. При сильном морозе снег очень уж
громко скрипит и свистит под ногами. Пришлось бежать по снегу в
одних носках. Поморозил ноги, конечно, но это совсем другая
история.
После этого я встречался с Еленой Николаевной ещё пару раз. Один
раз после того памятного случая в детском доме на Оле, где я
впервые самостоятельно наказал шестерых насильников, по совету
Наставника забрав у них души. В тот раз меня, как свидетеля,
разыскивала прокуратура, а Елену Николаевну привлекли к делу,
потому что в деле было замешано множество детей.
Ещё пару раз я бывал у неё дома, чтобы поговорить о жизни, а
потом, когда выяснилось, что у неё растёт небольшая опухоль в груди
— чтобы вылечить её. После этого мы с ней уже не виделись. Когда же
это было? Кажется, в феврале или в марте этого года. Точно! В
начале марта.
- Саша? Какими судьбами?
Я задумался и не заметил, как подошла хозяйка кабинета, под
дверью которого я предавался воспоминаниям. Я поднялся на ноги: