- Эй, вы, там! - надрывались в коридоре. - Молчать,
задержанные!
- Сам заткнись, сопляк! Еще раз вякни, отпущение грехов раком
будешь вымаливать! Приди только ко мне на исповедь!
После такой угрозы полицейский резко присмирел.
- А вот эту... - предложил Кронштейн.
Moonlight and vodka
Takes me away.
Midnight in Moscow
Is sunshine in L.A....
- До чего же у вас, русских, песни душевные... - вздохнул
капеллан, прижал к груди свой протез, обнял его и горько
заплакал.
*****
Утром в камеру вошел здоровенный бугай-«эм-пи» с сержантскими
нашивками и изукрашенной синяками распухшей мордой.
- Вставай, алкаш пархатый, - сказал он Кронштейну. - За тобой
мичман Харитонов приехал.
- Рановато, - удивился Кронштейн, натягивая порванный китель. –
В поход собираемся, что ли?
- Ты куда сейчас? - спросил капеллан.
- На базу, наверное. Знаете - плавбаза «Свободно Плавающая
Тревога»? Знатная коробка. На вид баржа баржой, а с одного залпа
авианосец топит. Не наш, конечно, ваш. Наши-то покрепче будут.
- Слушай, шовинист густопсовый! - разозлился сержант. - Идешь,
или как?! Твой мичман, наверное, уже под стол упал...
- Харитоша норму знает, - отмахнулся Кронштейн. - В шесть утра
он еще как огурчик. Вот к обеду... Ну, святой отец, благослови на
дорожку раба Божьего. Кто его знает, увидимся ли еще.
Причеру вставать было лень, тем более - без ноги. Он просто сел
на койке чуть прямее. Но в капеллане произошла вдруг перемена,
неуловимая внешне, однако до того разительная, что Кронштейн
подтянул живот и встал смирно, а хмурый сержант глупо
вытаращился.
- Благословляю тебя, сын мой, - произнес капеллан глубоким и
полным значения голосом. - И властью, данной мне Святым Престолом,
отпускаю тебе все будущие грехи, проистекающие из сути твоей
службы. Ты выполняешь святую миссию - защищать невинных. А потому -
еще раз будь благословен. Коли трудно придется - вспомни: «Господь
- свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Если ополчится против
меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и
тогда буду надеяться». Иди же с миром.
- Бррр... - поежился Кронштейн. - До костей пробирает. Спасибо.
Век не забуду.
- В какую дырку ему ваше благословение, святой отец? - процедил
сержант. - Он же чистый фашист. И даже не католик...
- Мальчик, - лениво сказал Причер. - Во-первых, я хоть и
неправильный, а все-таки целый капитан. А во-вторых - окстись.
Господь всякую хулу долго терпит, но потом так шандарахнет, что
мало не покажется. Может даже и моей карающей десницей, - с этими
словами Причер взвесил на ладони протез.