– Хорошо, пойдем,
– согласилась Эда. – Куда ты хочешь?
– Хочу посмотреть,
как там у меня убрались в комнате, вроде уже должны были закончить,
– ответил я.
– Ты навел порядок
у себя в комнате? Не может быть! Я тоже хочу посмотреть!
– Идем. –
пригласил я.
И мы пошли. Эда
впереди, я на своих хитро заплетающихся ногах за ней. Спустились по
лестнице башни, мимо кайфующего в холодке наблюдателя с горном,
минули пару коридоров, свернули несколько раз и оказались перед
воином, охраняющим мою комнату.
– Прошу! –
пригласил я и распахнул дверь, пропуская сестру вперед.
Комната сияла
свежевымытыми окнами, пахла влажными деревянными полами и чистым
бельем. Из воздуха исчез запах помойки и ношеной одежды.
М-да...
аскетичненько так.
Я вновь оглядел
обстановку. Особенно удались серые каменные стены. Интересно, а
обшить их деревом, - недосуг было? Наверно, тут очень «уютно»
зимними вечерами... Или здесь зимы не бывает?
А это ещё что? -
мой взгляд упал на мольберт, сиротливо стоящий в углу комнаты. -
Откуда он тут взялся? Его что, - служанки из-под тряпья
выкопали?
Я подошел к
мольберту. К нему был приколот лист бумаги, причем уже, видно,
давно, поскольку выглядел он пыльным и посеревшем. На листе был
начат рисунок – одинокий путник, идущий по дороге к горизонту. Была
какая-то печаль в слегка ссутулившейся фигуре, в линиях,
обозначающих закат...
Что-то знакомое.
Где-то я это уже видел... Только вот тут нужно не так!
Я взял с полочки
мольберта грифель и провел им по рисунку, поправляя линию. - И
здесь...
Я вздрогнул, когда
мне сзади на плечи легли две легкие ладошки.
– Эри, ты снова
будешь рисовать? – спросила меня сестра, разглядывая рисунок из-за
моей спины.
«Рисовать»?! Я?! Я
никогда этим не занимался!
– А я всё твои
рисунки сохранила. – продолжила между тем говорить Эда, не видя
моего замешательства.
– Возможно... –
уклончиво ответил я, пытаясь справиться с растерянностью от
неожиданно открывшегося таланта.
– У тебя так
хорошо получалось. А потом ты всё забросил, занялся своей магией...
– с грустью в голосе сказала Эда и, убрав руки с моих плеч, отошла
от к столу у окна взявшись что-то перебирать на нём.
Я подошел и встал
рядом. Похоже, стол был единственным местом, по которому не
прошлись тряпки служанок. Легкий слой пыли покрывал деревянную
столешницу, стопку книг в зловещих черных обложках и писчий прибор
на краю стола. Работницы, видимо, побоялись прикасаться ко всему
этому, или им было запрещено тут убираться.