Марина представилась: имя-отчество, стала допрос
вести. Маленькая, худенькая, стрижка под мальчика. Наталья сидит, слушает,
записывает. Колчак и решил: очередная практикантка. Конвой тут же, в кабинете.
Вот и решил он позабавиться. Стал байки травить. А она всё старательно пишет,
все сказки его записывает.
Наталья молчит, только глаза большие делает. Знает,
что врёт он. А он старается, второй час сочиняет. Эта записывала, не
удивлялась. Подписался. Потом только глянул, что за бумага-то: а это был
протокол допроса в качестве подозреваемого. «Ладно, – подумал: –прокурор бред
почитает и не станет арестовывать. А этой ещё и выпишет!» Но зацепила чем-то.
Не хотелось так быстро прощаться со следачкой. «Ладно, выйду, цветов ей
притащу. Пусть девка сильно не расстраивается.» Пошёл в камеру. Заходит и
говорит: «Выпустят меня скоро. Дали дело детсадовке. Я ей такого набрехал,
самому смешно. А она серьёзно записала, сказала, что проверит всё».
- Кто следак-то? – спросил сокамерник.
- Да Марина какая-то. Не разобрал.
- Важнячка, что ли? Так ты зря сказочки
рассказывал. Так красиво повернёт, что суд тебе за сказочки годик припишет. С
ней лучше либо молчи, либо колись. А вообще, договориться всегда можно. Она
невредная, если с ней по-хорошему.
- Да какая важнячка? Детсадовка, говорю же. Жаль
девчонку. Не раскусить им меня, вот и отдали ей, чтобы потом отпустить с богом.
Жалостливая. Говорю: «Свиданку можно?», а она: «Можно.» «А передачу?». Она
опять: «Можно». Сокамерник опять: «Говорю тебе, важнячка».
Вызывает на завтра. Адвокат сидит. Значит, всё-таки
обвинение будут предъявлять, опять-таки, на арест повезут. Решил на мате. Как с
Наталкой. А она, пока он матерился, какие-то вопросы с адвокатом под шумок
решала, на него внимания не обращала. Минут пятнадцать отборного мата, такие
выражения, что записывать можно было. Замолчал, выдохся. Он молчит, и она
молчит. А адвокат... Адвокат у него самый крутой был, и тот молчит. А
Вячеславовна улыбается так, хитренько-хитренько. Не выдержал Колчак,
спрашивает: «А чего вы молчите?». Следователь отвечает: «Жду, когда вы
выговоритесь.» Тут в кабинет сожительница заглядывает, спрашивает, можно ли
подписать заявление на передачу. Марина встала, дошла до двери, взяла заявление
и попросила подождать за дверью. Прошла на место, подписала не глядя и отдала.
«А чего вы ничего не вычеркнули?» - Колчак недоумевал. Только что крыл её почем
зря, а она передачку подписывает. «Так не моё это дело, посылки трясти. Если
внутренние правила. Что нельзя, то сами вычеркнут. Я только решаю: можно или
нет.»